конкурс придумала, и спонсоров нашла, и вообще, как понял Лев Иванович, поддерживала имидж мужа среди писательской братии.

— Так что же все-таки стало с Сашей, вы не знаете? Куда он делся после смерти отца? Его забрал кто-то из родственников Леонидова?

— Не знаю, если честно. У Леонидова был только старенький дед в живых на то время. Сомневаюсь, чтобы ему отдали на воспитание подростка со сложным характером. Дед был больной и старый. За ним ухаживала его сестра, которая тоже была не намного моложе. Так что… Скорее всего, он попал в интернат.

— А родители Ольги, почему они не забрали к себе Сашу?

— Они предлагали Оле взять его к себе. Считали Сашу своим внуком. И даже разговаривали на эту тему с опекунским советом. Но потом… причины я не знаю, и Оля мне не говорила… словом, они отказались от этой затеи.

— У Оли не было своих детей?

— Нет. У нее еще в детстве выявили какую-то аномалию в развитии и сказали, что своих детей она никогда иметь не сможет, — ответила Гордеева.

— Ну что же, Светлана Олеговна, вы мне очень помогли. — Гуров встал.

— Знаете, я не верю, что это сделала Оля, — твердо заявила Гордиенко, открывая Гурову входную дверь. — Но подозреваю, что Леонидова могли убить из-за рукописи. Кто-то ведь ее украл.

— Может, оно и так, — не стал спорить Лев Иванович, а сам подумал, что убийца знал не только о рукописи, но и о том, что у Леонидова есть наградной пистолет.

Глава 14

Поднимаясь в квартиру Гордиенко, Лев Иванович оставил телефон в машине, и теперь, вернувшись, увидел, что ему звонили Крячко и Пятаков. Гуров решил созвониться сначала с напарником.

— Что у тебя? — сразу же задал он вопрос.

— У меня ничего интересного, — бодро доложил Станислав. — Леонидов проработал в НИИ чуть больше десяти лет. Там у него даже был свой какой-то научный проект и три человека в помощниках. Но примерно за десять месяцев до того, как его убили, он взял долгосрочный отпуск за свой счет. То есть место за ним сохранялось, но зарплату ему не платили. Все, кого я опрашивал, отзывались о нем как об умном и знающем специалисте в своей области. К себе и к подчиненным он был требователен, работу свою знал и любил. Друзей, как, впрочем, и врагов он среди коллег не имел…

— А что они говорят по поводу его писательской деятельности? — перебил Крячко Лев Иванович. — И насчет того, что он вот так вот просто взял и оставил и незавершенный проект и работу.

— О том, что Леонидов писал рассказы, все знали. Он периодически одаривал коллег своими шедеврами. Но до тех пор, пока он не решил приостановить научный проект и уйти в писательство, что называется, с головой, его коллеги к этому относились снисходительно.

— А потом?

— А потом стали шушукаться у него за спиной. В глаза ему, конечно, никто ничего не говорил, а, вообще-то, осуждали этот его шаг. Считали такой поступок безрассудным и глупым, ставящим крест на нем, как на ученом. Никто не понимал, отчего он вдруг решил стать профессиональным писателем. Все считали его довольно посредственным сочинителем. А у тебя есть что-то новое? — поинтересовался Крячко.

— Есть, но я бы не хотел рассказывать об этом по телефону. Встретимся, и все расскажу. Мне нужно будет узнать твое мнение, — отозвался Гуров.

— Ты хочешь знать, совпадет ли мое мнение с твоим? — рассмеялся Станислав.

— И это тоже, — насмешливо фыркнул Лев Иванович.

Хотя он-то прекрасно знал, что как бы там ни было, а их мнения со Станиславом по поводу версий и ведения расследования практически всегда совпадали.

— Звонил Пятаков, — добавил он, — но я с ним еще не разговаривал. Сейчас ему перезвоню, а потом буду выдвигаться в сторону дома, в котором жили Леонидовы. Я сегодня узнавал — квартира так и осталась за его сыном. Так что, возможно, у нас получится с ним сегодня встретиться и переговорить. Сейчас сброшу тебе адрес. Езжай туда и жди меня.

— Хорошо, понял, — ответил Крячко и отсоединился.

Гуров сразу же набрал Пятакова.

— Илья Ильич, когда вы звонили, я не мог ответить, немного был занят.

— Да, звонил, чтобы расспросить, как у вас дела. Какие-то подвижки есть?

— Есть, — ответил Гуров. — Но пока что — никакой конкретики. Все данные требуют проверки. Чем сейчас и будем заниматься.

— А если коротко?

— Коротко не получится. Есть много нюансов. Нужно сначала связаться и переговорить с главным свидетелем того давнего убийства — сыном убитого писателя. Меня больше интересует, как у вас прошла встреча с охранником. Тропинин, кажется, его фамилия?

— Да, Тропинин, — немного помолчав и размышляя, по-видимому, что он может сообщить Гурову, ответил Пятаков. — Мы нашли его сестру Татьяну, и она дала нам адрес дачи, куда уехал ее брат. Там мы его и отыскали. Антон рассказал, что последнее дежурство у него проходило как и обычно, ничего подозрительного он во время обхода этажей не выявил.

— А в котором часу он делал последний обход?

— Говорит, что в четыре часа утра. Я проверял, в журнале записано именно это время.

— В журнале?

— Да, у охранников есть свой журнал, в который они записывают смены. Время прихода и ухода с работы и время обхода этажей и прилегающей к отелю территории.

— Свой журнал, — Гуров зацепился за выражение. — А что, у всех служащих в отеле есть такие журналы?

— Ну да. У горничных — свой, у секьюрити — свой. Мы с Андреем опросили абсолютно всех. Никто никого подозрительного или чужого в отеле ни накануне убийства, ни в предыдущие дни не видел.

— Ну, в такой сутолоке они могли и не обратить внимания, — проворчал себе под нос Лев Иванович и уже громче спросил: — А на парковке чужих машин не наблюдалось? Туда тоже должны видеокамеры выходить.

— Чужих машин не было, — уверенно-обиженным тоном ответил Пятаков. — Но все внешние камеры, как и внутренние, были отключены от мониторов.

— Ага, значит, и на служебной стоянке тоже? — не обращая внимания на тон оперативника, спросил Гуров.

— Хм, — неопределенно как-то хмыкнул Пятаков. — Я спрашивал у работников отеля, и они в один голос утверждают, что чужих машин они не видели. Кстати, Антон Тропинин тоже это подтвердил. Он, узнав, что от камер нет никакого толку, обход делал каждый час.

— А когда он заметил, что камеры не работают? Это ведь он звонил в фирму-установщик и сообщил о неисправности?

— Он, — подтвердил Пятаков. — По его словам, мониторы отказали примерно часов в девять вечера. Он только что вернулся с обхода стоянок и, глянув на экран, сразу же обратил внимание, что что-то не так с компьютерами. Все картинки разом зависли, и программа не реагировала на его команды. Тогда