основном она писала исторические вещи, но этот роман отчего-то захотела создать совсем в другом жанре. Хотя первоначально он ею и задумывался в историческом ключе. Она была им просто вдохновлена… — вспоминала Гордиенко.

— Хорошо, — прервал ее Лев Иванович. — А что вы можете рассказать о ее втором муже — Кирьянове? Они хорошо жили?

— Кирьянов тоже, скажу вам, был не подарок. Но он хотя бы оценил Олю и ее талант по достоинству. Ой, простите, я, наверное, немного не о том говорю. Я не имела в виду ее талант к писательству, — поправилась Светлана Олеговна. — Оля после того, как познакомилась с Евгением Петровичем и вышла за него замуж, с головой ушла в издательскую работу. И это у нее отлично получается. Но скажу вам по большому секрету, — улыбнулась женщина и заговорщицки наклонилась к Гурову, — она до сих пор пишет рассказы под своим старым псевдонимом. Правда, кроме меня и нее, об этом никто не знает — даже Кирьянов не знал.

Вдруг в голове у Льва Ивановича что-то щелкнуло, и он вспомнил, где и от кого слышал фамилию Дробышева. О ней упоминал писатель Калистратов, когда рассказывал о ссоре Кирьяновых, которую их соседи нечаянно подслушали в вечер перед убийством. Именно она из года в год получала признание и первые премии в номинации на лучший детективный рассказ года.

«Надо бы подробнее узнать у Ольги про это ее тайное хобби, — подумал он. — По словам Светланы Олеговны получается, будто Кирьянов не знал, что он из года в год награждает свою жену. Интересный расклад получается! Наверняка она от него скрывала свой талант писателя, чтобы снова не получилась та же история, что и с Леонидовым, когда он увел у нее рукопись. Но тогда…»

Додумать Гурову мысль до конца не дал вопрос Гордиенко, которая спросила:

— Что-то не так? О чем вы задумались?

— Да так, одна мысль в голову пришла, — неопределенно ответил Лев Иванович и спросил, чтобы увести разговор в другое русло: — Можно мне еще плюшечку? Очень уж они у вас вкусные.

— Да берите сколько хотите, — махнула рукой хозяйка. — У меня вон еще таз теста на подходе. Сегодня муж и зять из командировки должны вернуться. Они у нас дальнобойщики оба. Напарники. На одной машине в рейсы гоняют.

— Светлана Олеговна, я вас еще не утомил своими расспросами? — взглянув на усталое лицо Гордиенко, спросил Лев Иванович.

— Нет. Просто я за Олю сильно переживаю и все пытаюсь вспомнить, кто бы мог желать ей зла.

— Давайте пока вернемся к прошлым событиям. Потому что мне кажется, что все дороги ведут именно к убийству Леонидова.

— Почему вам так кажется? — наклонив голову набок, испытующе посмотрела Гордиенко.

— Пистолет, из которого был убит Леонидов и который не был найден при первом убийстве, всплыл через столько лет и каким-то образом оказался в сумочке Ольги после того, как из него убили второго ее мужа.

— Ох, господи! — побледнела Светлана Олеговна. — Получается… Получается, что тот, кто убил Леонидова, убил и Кирьянова? — вопросительно посмотрела она на полковника.

— Совсем необязательно, хотя и такая возможность существует, — уклончиво ответил Гуров.

— Но это не Оля! — снова категорично заявила Гордиенко. — Кто угодно, но только не она!

— И идей, кто бы мог это сделать, у вас тоже нет?

— Нет, — не очень уверенно ответила Светлана Олеговна, и Гуров сразу же уловил эту неуверенность в ее голосе.

— У Леонидова и Ольги был сын, — решил напомнить он. — Подруга Ольги сказала мне, что мальчик был усыновлен Ольгой Михайловной, и она воспитывала его как собственного сына. Мне интересно, что с ним стало после смерти отца, и почему Ольга не взяла его к себе.

— Саша… — задумчиво произнесла Гордиенко. — Я помню его. Вежливый такой мальчик… Но не слишком… как вам сказать… не слишком эмоциональный, что ли. Оля много вложила в него, когда он был маленький. Много с ним занималась, любила его сильно, все свободное время проводила с ним. Они ходили в музеи, в театр. Она отдала его в какой-то спортивный кружок, кажется, на теннис.

— Тем более странно, что Ольга Михайловна не захотела его забрать к себе.

— Это не она, это Кирьянов не захотел, — поджала губы Гордиенко. — Он был категорически против. Аргументировал это тем, что она не его родная мать, что подросток со своим вредным характером не уживется у них в доме…

— А что, у Александра был вредный характер? — переспросил Гуров.

— В общем, да. Пока он был маленький, он был милым и послушным, но подростком Саша превратился в весьма своевольного и упрямого мальчика. Сказалось отношение к нему его отца. Он баловал его, давал ему много карманных денег, потакал его капризам и прихотям, а если Ольга на Сашу строжилась или корила за какой-то проступок, то Леонидов всегда вставал на сторону сына и ругал Ольгу, что она понапрасну придирается к мальчику. По сути, он настраивал Сашу против нее. Я так думаю, все это было, опять же, из ревности…

Светлана Олеговна замолчала и нахмурилась, словно вспоминала все те неприятности, которыми делилась с ней Ольга, а потом продолжила:

— Они часто ругались именно из-за Саши. Оля нередко жаловалась мне, что ее муж потакает шалостям Саши, и что ничего хорошего из этого не выйдет. В конце концов, так оно и получилось. В двенадцать-тринадцать лет с мальчиком уже никакого сладу не было. Оля понимала, что возьми она Сашу вопреки желанию Кирьянова, на ее браке с ним можно будет ставить крест. Поэтому и не стала настаивать. Она очень сильно любила Евгения Петровича.

— Не так, как Леонидова?

— Что не так как Леонидова? — не поняла Светлана Олеговна.

— Любила сильнее, чем Леонидова?

— А кто вам сказал, что она любила своего первого мужа? Да, она его жалела и уважала, но не любила. Жалела, потому что он один воспитывает малыша, а уважала за ум. Владислав Владленович действительно был очень умным человеком.

— Ага, я понял, — кивнул Лев Иванович. — Быть умным — еще не значит быть хорошим писателем. Так?

— Конечно, — улыбнулась Гордиенко. — Писательство — оно от Бога, а ум… Ум нам тоже дается свыше, но это другое. Я так думаю, что Ольга вышла замуж за Леонидова, потому что считала его порядочным и очень серьезным человеком. Думала, что раз он ее любит, то она будет за ним как за каменной стеной и сможет заниматься своим любимым делом — писать. Но…

— М-да, — только и произнес на это недосказанное Светланой Олеговной «но» Гуров.

А что он мог еще сказать? Ольге в жизни не повезло ни с первым, ни со вторым мужем. Лев Иванович подозревал, что и Кирьянов нещадно использовал жену для своих амбициозных планов, надеясь стать уважаемым писателем. Ведь как он сам хвастливо рассказывал — это именно она и