Теофас не выдержал и, запрокинув голову, расхохотался. И на этот раз, впервые за последний чертов год, это был искренний, освобождающий смех. А то он уж начал думать, что книжная малышка Клео права, утверждая, что по земным меркам иномирян у него клиническая депрессия с заделом на… Ну, на всякую там невротику.

Он положил руку на плечо квадратненькой ладной вее и искренне предложил:

— Будешь моей подружкой на период Ленхарда?

В ответ сероглазая зараза чопорно сняла его руку с лицом человека, который принудили трогать дохлую рыбину, и сообщила металлическим голосом:

— У меня уже есть подружка.

Вот так. Она его еще и отшила. Бесценная, совершенно бесценная девица. Теперь он заберет ее у Анхарда, даже если с неба польет огненный дождь, а на болотах вместо жаб заведутся демоновы дети, что, как известно, самые дурные из предзнаменований. Анхард не станет артачиться, у него слабость к красавицам, а эта… на любителя.

То есть, на него.

Небо, словно услышав его мысли, тут же вспухло огненными шарами, дружно выдыхаемыми на восточную сторону Черных пик. Драконы атаковали остатки перевертышей, и он, даже не успев подумать, накинул плащ на голову строптивой вее, и та, к его удивлению, неожиданно затихла.

Привыкший прорубать собственное будущее огнем и мечом, Теофас тут же ее приобнял, якобы защищая от падающих огненных сгустков. Ему за всю жизнь нравились всего две девицы и обе с первого взгляда, так что упускать момент он не собирался. А то так и проживет бобылем, чего доброго.

Она была маленькая и хрупкая, как птичка. Как… Эльене. Возможно, зловредный дракон-отец специально создает таких маленьких женщин, что будят в мужчинах рыцарское начало.

Вдали угадывалась фигура бегущего к нему Рейнхарда, прикрывающегося плащом от особо косячных дракониров, атакующих вместо востока западную стену.

Хотя как стену… Дырку в стене и кучу булыжников.

***

Меня раздирали сразу несколько противоречивых желаний. Рассмотреть Теофаса получше, жадно собирая в памяти его лицо, запах, голос, динамику, подобно пазлу, освежая полузабытые детали, добавляя новые. Сбежать подальше и никогда его не видеть, расхохотаться, трансформировать когти и вонзить в беззащитный живот со звериным наслаждением — за Ленхард, за разрыв связи. И заткнуть улиточку, впавшую в экстаз и озвучивающую у меня в голове самые постыдные мысли.

Он меня не узнал.

Ну еще бы. С такой-то рожей. Смуглая и широкая, как блин, физиономия каждое утро маячила в зеркале. Иза тайкой дважды его убирала, но я с упоением мазохиста возвращала обратно. Казалось, мне удалось облагородить грубые черты и выглядеть вполне прилично. Перешив платья на дворцовый манер, я забирала волосы в сложную прическу с боковыми косами, сглаживая грубоватые черты лица.

К сожалению, в пределах Теофаса ни одна из моих мантр не работала.

Когда Рейнхард подошел почти вплотную, полоснув меня серебром взгляда, я испытала иррациональную обиду. Он всегда ко мне хорошо относился. Не формально, как к будущей императрице, а по-настоящему хорошо. А тут… как с преступницей.

К моему удивлению, Тео словно почувствовал, прижал крепче.

— Завязывай пугать мою будущую подружку.

— Она преступница, — непримиримо сказал Рейнхард. — Отойди от нее.

— Да брось, тут полно невиновных, тебе ли не знать? — Теофас рассмеялся.

— Мужчин, — отрезал Рейнхард. — Антов. Тогда как женщины — ценный ресурс для Вальтарты. В Ленхард отдают только смертниц, тех, чей грех неподъемен для империи, и чья судьба расстаться с головой или послужить на благо стране здесь. Детоубийц, темномагичек, мошенниц, чьи действия повлекли за собой больше одной смерти, убийц без смягчающих обстоятельств.

Это была чистая и незамутненная правда. Система наяр, какой бы отвратительно она не выглядела, была жизненно необходима Вальтарте. Несколько веков назад, с появлением нира Сатоша и темных источников, в империи почти перестали рождаться девочки.

Точнее не так. Не совсем так.

Девочки почти перестали рождаться в родовитых кланах. Совет Вальтарты, испокон веков обменивающийся дочерьми для укрепления связей, оказался в состоянии бесконечной холодной войны всех со всеми.

Драконы алчны, вспыльчивы и подозрительны. Очень вспыльчивы и очень подозрительны, особенно если кто-то слишком долго смотрит на их сокровища. Как будто драконы могут не смотреть. Ведь драконы алчны, любят зариться на чужое добро.

Но они почитают родственные связи. А какие родственные связи, если у тебя сын и у твоего соседа сына, а у соседа твоего соседа трое сыновей. Сына на сыне не женишь, не создашь крепкую связь между кланами.

Веям и драдером повезло больше. У них девочки рождались, хотя их и стало меньше. Но крестьянку-вею в клан не возьмешь, замуж высокомерный драконир ее за себя брать не станет, побрезгует.

Впрочем, спустя пару гражданских войн и истребления двух кланов, брезгливость дракониров несколько снизилась. Они взялись поглядывать на симпатичных драдер из среднего слоя, а драдеры в свою очередь спокойно женились на веях. Вот тогда драконы и додумались до системы наяр.

Глава клан помимо жены, давшей ему сильных сыновей, брал наяру, от которой ждал дочери. Это была выгодная сделка. Захудалый или разорившийся клан, богатый, но лишь купеческий род драдера, даже удивительно талантливая вея имели шанс войти в клан драконов. У их детей был шанс получить крылья — мучительная мечта для каждого, кто имеет в груди каплю драконьей крови. Поэтому выгадывая благоприятные расположение звезд, учитывая совместимость магий и высокий процент зачать дочь, дракониры брали в семью так называемых наяр — вторых жен. Конечно, от них ждали дочерей, а если рождался сын… То, как бы он ни был талантлив, как бы ни был умен, он был обречен на вторые роли.

Анты, дети наяр, не имели права носить золото, только серебро. И если серебряные девочки пользовались в обществе предсказуемым успехом, то мальчики-анты… были просто-напросто не нужны. И каждый клан поступал со своими антами в силу своего разумения. Кого-то в Ленхард, кого-то слугой собственного законного брата, кого-то управляющим, словно он обычный драдер. Анты, подобно вещам, становились рабами собственного клана, не смея перечить, не смея сопротивляться.

Мало кому, подобно Серебряному анту, Рейнхарду Винзо, удавалось превзойти собственных братьев и сместить отца, заняв кресло главы клана. Тео, как и мне, эта система когда-то не нравилась… Лет до двенадцати. А после я перестала понимать, о чем он думает, так резко он отдалился и стал чужим.

— Ну?

Теофас мягко поднял меня за подбородок. На знакомом лице не осталось