за всех этих людей и… не только людей. Внутри зрела жесткая непререкаемая уверенность в том, что я все делаю верно.

Когда один из перевертышей подошел слишком близко, я невольно качнулась вглубь, еще дальше от раненых, и остальные перевертыши, как под гипнозом, потянулись за мной.

Это было так страшно. И так правильно. Вздохнув поглубже, я двинулась вперед, через толпу расступающихся перевертышей, переступая убитых и редких оставленных раненых. Грешно так думать, но, на мое счастье, все они были ранены тяжело и пребывали без сознания.

Вряд ли бы меня провозгласили спасительницей, если бы увидели, как я нравлюсь перевертышам. Я медленно шла к проему, за которым падал уже редкий драконий огонь. Должно быть, перевертыши сумели добраться и до драконов.

Гул в голове нарастал. Меня звали, просили, требовали. Разноголосый вой накрыл голову плотным коконом, из которого не было выхода. Привычным жестом потерла виски, от которых расходилась боль.

«Ты должна объяснить им, — едва слышно прошелестела улитка. — Дать им освобождение».

Да. Она была права, нужно объяснить им, освободить их.

Без всякой брезгливости я взяла полуистлевшую руку одного из перевертышей и потянула за собой на выход, на солнце. Под драконий огонь. Когда-то это был сильный здоровый юноша, ант из славного драконьего рода, пошедший на войну за славой для своей матери. А теперь он стоял передо мной, сожженный темным источником почти дотла.

— Нет другого способа прекратить такую жизнь, — сказала я тихо, нисколько не сомневаясь, что мой голос слышит и понимает каждый из перевертышей. — Огонь очистит ваши горести и земные обиды и отправит души в новый круг перерождений. Идите!

Я протянула руку в направлении солнца, и перевертыши послушно потянулись обратно в проломленную стену, падая и снова поднимаясь. От слез я не видела ничего кроме тусклого, то вспыхивающего, то вновь гаснущего огня. Мимо меня послушные моему приказу, шли перевертыши… Люди. Когда живые и веселые, и я не могла им помочь иначе, чем отчистить огнем.

Около меня задержался совсем маленький перевертыш. Ребенок. Он неуверенно топтался возле проема, словно еще помнил, каково быть человеком, чувствовать страх смерти. Заперев где-то в груди, желание окончательно разрыдаться, я взяла его руку и повела навстречу огню.

За мной вышли несколько оставшихся перевертышей, встав возле меня полукругом. Над нами парили драконы, но огонь был совсем редок и сгустки огня даже не долетали до земли. Они устали, выдохлись. А если и долетит… Интересно, погибну ли и я? Драконий огонь не трогает своих, но многое зависит от мощности заклинания, которое сильный дракон вкладывает в свой огонь. Анхард сильный.

Не в силах отпустить детскую руку, затылком ощутила приближающийся жар. Резко подняла голову, чтобы увидеть огромное пытающее солнце, падающее на нашу маленькую группку. Даже вздумай я убежать, не успела бы. Да, такой огонь меня не просто сожжет, он меня уничтожит. Впервые в жизни видела атаку такой чудовищной силы.

Силой воли заставила себя разлепить веки, выпрямиться и не отводить взгляд. Встретить смерть лицом к лицу, без… Хотела бы я сказать, без страха. Но нет, просто встретить.

В последний момент огненный шар вдруг разделился на два полукружия. Гигантский пылающий бублик накрыл стоящих рядом перевертышей, сжигая дотла, оставив меня без единого вспыхнувшего волоса. А после погас, оставив на память Пикам черное кольцо сожженной земли.

— Что… Что произошло, улиточка? — пробормотала я, пытаясь стряхнуть налившие на лицо волосы.

Слезящимися глазами, отчаянно смаргивая слезы, я вглядывалась в гигантского дракона, легшего золотыми крыльями на землю у моих ног. Платье от поднятого крыльями ветра, мне едва на голову не взлетело, а когда я его расправила, рядом уже стоял он. Он.

Золото волос, янтарь глаз, звериная пластика движений. Магнетизм, присущий императору, но не принцу. Теофас.

Я могла бы простоять целый год, разглядывая полузабытые черты, если бы не моя неугомонная улитка, едва не запрыгавшая у меня в волосах от счастья. Пришло придавить ее ладонью, но той хоть бы хны.

«Ах! — воскликнула она, трепеща от восторга. — К демону Анхарда, берем его. Он подходит нам гораздо, гораздо лучше».

Дорогие читатели, большое спасибо за ваши звезды и комментарии! Это очень меня поддерживает :)

13. Теофас

Она была некрасивая. Худая, но по-крестьянски крепкая, квадратная фигура, смуглая кожа, серая от пепла физиономия. Некрасивая и странная. Предыдущие девицы, когда он их ненароком спасал, кидались ему в ноги и на шею с благодарностями. Одна из них так увлеклась, что оторвали ее только с брошью от плаща. А эта стоит, моргает, и глаза у нее… серые такие. Как у Эльене.

В груди сразу мерзко и тяжело сдавило, закровило где-то в этой самой чертовой груди. Уж хоть бы она поскорее пришла в себя и начала визжать от ужаса, а потом от радости. Тогда все закончится, страшное сходство уйдет, и девица станет такой же, как все.

— Онемела, что ль, от радости? — хмуро спросил он, наконец.

Вместо ответа квадратная девица склонилась в неожиданно изящном реверансе и не отводя взгляд, угрюмо приветствовала его по всей форме:

— Доброго полудня, Ваше Высочество, процветания великой Вальтарте и семенам ее.

Взгляд у нее секундно дернулся вместе с углом губ, но он не осуждал. Если для кого этот полдень и был добрым, то не для Ленхарда.

Но какая выдержка! Какой взгляд! Так, хм, о чем это он?

— Ваше Величество, — поправил он с усилием.

Узнала его. Этому Теофас не удивился, его портрет печатали на флагах, нашивках, в газетах, в альбомах…

Проклятая вея за две секунды знакомства умудрилась разбудить в нем сразу все дурные воспоминания. Об отце, о… ней. О ней особенно.

— Приветствую вас в Ленхарде и сожалею, что не в силах организовать достойный прием.

Во девица, а?! Уделала его согласно церемониальному протоколу. А если учесть, что минуту назад ее хотели пожевать перевертыши, а после шарахнуло императорским огнем, то девица — монстр.

Не то что нюня Вашвиль, которая то не той ногой фигуру в танце начинает, то руки в реверансе путает. Тьфу.

Надо отжать у Анхарда эту монструозную квадратную вею, такую и во дворец взять не стыдно. Приодеть там, причесать, шелка ей купить. Будет ставить на место зарвавшихся министров и вояк, да и мать его тоже окоротить не помешает.

— Также вынуждена поблагодарить вас за спасение, вы весьма меня выручили.

Вея хлопала слезящимися от жара и пепла глазами, а