что намеревались обсудить вопросы, касающиеся вашего совместного бизнеса, а Пантелеймонов отказался, — объяснила я свое видение ситуации.

— Могу повторить еще раз, Татьяна Александровна. Константин — не тот человек, с которым можно гнуть свою линию. Единственное, что я мог себе позволить, так это поделиться с ним своими соображениями по тому или иному вопросу. Или возникшей проблеме. Но если Константин выражал свое несогласие со мной, то разговор можно было считать оконченным. Константин никогда не менял своих решений.

«Тогда единственным выходом для Крашенинникова было убийство своего партнера по бизнесу», — подумала я, а вслух спросила:

— После того как Пантелеймонов отправился к себе, вы тоже покинули «ракушку»?

— Нет, почему вы так подумали? — Мужчина с удивлением посмотрел на меня.

— Ну, очевидно, потому, что собеседник вас покинул.

— Нет, я еще какое-то время оставался в одиночестве, тут вы правы. Немного выпил, на столе оставались закуски, я подкрепился. А потом компанию мне составил Иннокентий. Он пришел взвинченный, в общем — на пределе. Как оказалось, он конкретно поругался с Анастасией. Поэтому и находился в таком состоянии. Конечно, он выпил. Причем много. Ну и ушел.

— А вы остались сидеть в «ракушке»?

— Да, остался на месте. Идти мне никуда не хотелось.

— Получается, что вы, Александр Николаевич, узнали о том, что Константина убили, именно находясь в «ракушке»? Вы точно никуда не выходили?

— Ну… как вам сказать… Наверное, я все-таки время от времени выходил оттуда: по естественной надобности или просто размяться. Но я точно помню, что возглас Григория, что босса убили, я слышал из «ракушки».

— А был ли кто-нибудь рядом с вами в этот момент? — спросила я.

— Да нет, в «ракушке» никого, кроме меня, не было, а поблизости… не обратил внимания.

— Может быть, вы посмотрели в сторону бассейна? Был ли там кто-то тогда, когда Григорий сообщил об убийстве?

— Не было никого.

— Точно не было?

— Точно. Около бассейна было пусто… Татьяна Александровна, я ведь вас уже предупредил, что скоро начнется важное совещание. Ведь теперь я остался один, без Константина, и вся ответственность за бизнес лежит на мне. Должен признаться, что наши сотрудники в растерянности, мягко говоря. А если сказать прямо, то они очень обеспокоены своей дальнейшей судьбой. Поэтому я обязан выступить лично перед сотрудниками. Если у вас больше нет ко мне вопросов, то позвольте мне заняться своими непосредственными обязанностями как руководителя. — Крашенинников немного помолчал и добавил: — Существует ряд вопросов, которые, кроме меня, решить никто не может.

— Прекрасно вас понимаю, Александр Николаевич. Кроме того, я, кажется, знаю, что это за вопросы. Поправьте меня, если я ошибаюсь. А вопросы эти касаются костромского завода по производству алкогольных напитков. Я права?

— Что за… — Крашенинников замолчал. — Кто вам сказал?

Хм… кто мне сказал. У меня уже было несколько расследований, в которых имели место быть вот примерно такие же мошеннические схемы. Причем неважно, с чем именно могли быть связаны такие мутные дела. Это были и одежда, и пищевые продукты, и другие товары общего потребления. Или вот как в данном случае — напитки. Поэтому я еще вчера, как только услышала от Анастасии, что в подслушанном ею разговоре у кабинета Константина Пантелеймонова фигурировал костромской завод алкогольной продукции, то сразу представила, о чем может идти речь.

Александр нервно переложил стопку бумаг, лежащих на столе, и положил ладонь на папку, находившуюся там же.

— Что находится в этой папке, Александр Николаевич? — спросила я.

— Документация по бизнесу, — ответил Крашенинников.

— Иными словами, те документы, которые связаны с костромским заводом? — допытывалась я.

— В том числе. А что? Или это запрещено законом?

Крашенинников с вызовом взглянул на меня.

— Разрешите, я просмотрю документы.

Я протянула руку к папке. Но Крашенинников так и не поднял руку, лежащую на папке. Он только сильнее надавил на нее ладонью.

— Это важная информация, не для посторонних. И вы не можете забрать эту папку без санкции прокурора, — проговорил мужчина не совсем уверенно.

— Так за этим дело не станет, Александр Николаевич. Будет вам и санкция прокурора, — заверила я его.

— Но у меня вот-вот должно начаться…

— Совещание, я помню. Но не стоит так спешить. Вы лучше расскажите мне все, что связано с костромским заводом. Ведь именно этот вопрос вы пытались решить с Константином Пантелеймоновым в «ракушке»? А он отказался ввязываться в эту авантюру, не так ли?

— Да никакая это не авантюра! — со злостью воскликнул Крашенинников.

— В таком случае что же это такое? Объясните.

— Просто нам предложили выгодную сделку. Я подумал и решил, что упускать такой шанс будет верхом глупости.

— А Константин Пантелеймонов с вами не согласился. Так?

— Да, так! У нас есть склад продукции безалкогольных напитков. Это помимо сети кафе-баров. Ну, это вы наверняка уже знаете.

Я кивнула.

— Ну вот. В Костроме тоже имеется сеть, аналогичная нашей. Однако, в отличие от нас, у костромичей качество несколько уступает нашей продукции. Наша по некоторым параметрам превосходит их продукцию. Так вот, нам предложили… как бы это сказать…

— Вам предложили закупить продукцию костромского завода — его безалкогольную линию — и пустить в продажу как качественную. Ведь так?

— Ну, почти так, — был вынужден согласиться Крашенинников. — Только вы, Татьяна Александровна, существенно сгущаете краски. Собственно, и Константин этим тоже грешил. В то время как криминал здесь совершенно отсутствует.

— А что же тогда, по-вашему, присутствует?

— Присутствует экономия. И я неоднократно заводил разговор на эту тему с Константином. Но он уперся, он был категорически против. В силу своей упертости и упрямства. А между тем костромичи предложили нам очень хороший и, главное, выгодный вариант. В процентном выражении себестоимость продукции упала бы сразу процентов на восемьдесят. А то и больше. Это принесло бы нам очень большую прибыль.

— Но вы забыли о качестве выпускаемой продукции. Разве она осталась бы на прежнем уровне? Я очень в этом сомневаюсь.

— Вот вы сейчас рассуждаете так же, как и Константин. — Крашенинников с досады недовольно поджал губы. — Ну, не осталась бы наша продукция на прежнем уровне, чего уж тут скрывать, ну и что? Понизилось бы оно очень мало, никто бы и не заметил.

— И вы, лично вы, Александр Николаевич, получили бы очень приличную сумму вознаграждения. Так?

— Да, так! Но выслушайте меня, пожалуйста, Татьяна Александровна. Я практически все время находился в тени Константина. В спортивной секции по карате, где мы с ним занимались, а в дальнейшем и в нашем совместном бизнесе. Константин был руководителем и главным. А потом вот костромичи вышли именно на меня. А не на Константина.