На самом деле, помимо храбрости, Лена проявила великолепную сметку. Очень рано, буквально в первую неделю пребывания на Граа, придумала для себя эту нишу — сохраняла образцы продуктов, выторговывала и выпрашивала крохи деликатесов у новых партий переселенцев. Пять капель коньяка, три осетровые икринки, кусочек трюфеля, корочка бородинского хлеба… Всё это консервировала, замораживала, потом как-то обзавелась старой стазисной установкой… В общем, в восемнадцать лет девчонка вышла замуж за ушлого сорокалетнего дядьку Святослава Павлова, хитрого и энергичного, на Земле занимавшегося ресторанным бизнесом. Поначалу, похоже, это был абсолютно формальный брак, а по сути деловое партнёрство, оформленное таким образом. Но потом они притёрлись друг к другу, видимо, даже, полюбили… Короче, родился Юрий Святославович. Муж у Лены помер, когда Юрию было девять лет, но молодая жена уже крепко держала в своих руках производство земных деликатесов. У неё была лучшая на Граа коллекция земных продуктов, да она ещё и ухитрилась синтезировать недостающие совершенно фантастическими путями. К примеру, устриц она возродила, выторговав за огромные деньги пустую бутылку из-под устричного соуса…

Лет пять назад Елена Павлова полностью удалилась от дел, передав управление корпорацией «Пища земная» сыну, и переселилась на маленькую планету Кром, обитель ушедших на покой миллионеров, медийных звёзд, отставных героев и прочих счастливчиков.

Всё это было впечатляюще и звучало как сказочная история успеха. Я не из тех, кто завидует людям, построившим свой бизнес на ровном месте. И врагов у Павловых много, бесспорно. Но тут они, вероятно, попали под удар совершенно случайно, наняв в качестве телохранителя Тао-Джона. Через него враг добрался до меня…

Я почесал в затылке.

Нет, не складывается паззл!

Убить-то убили Павловых! На меня не нападали!

Причём убийцы не могли не понимать, что Павловы очень богаты, регулярно копируют своё сознание, а где-то в клинике лежат рядками два-три клона на каждого. Так что клонов разбудят, через час они будут признаны наследниками и займут место хозяев.

Стоп.

И тут всё туманно!

Для того, чтобы клонов активировали, должен был быть признан факт смерти семейства!

А я ведь сделал всё, чтобы тела никогда не нашли!

За следующий час я узнал ещё много чего о всей четвёрке Павловых, включая информацию о супруге магната (совершенно мне неинтересную), любовных интрижках Павловых-старших, небогатом любовном опыте Павловой-младшей и душевных страданиях юного Павлова (в основном — стандартные комплексы по поводу своей внешности и опасения, что любая девушка будет в первую очередь думать о его деньгах… ну что сказать, умный мальчик, удачи ему и бабу красивую, добрую, верную). Я даже узнал детали хитрого трюка с псом, куда Павлов-старший ухитрился загрузить часть своей личности.

Но Павловы все равно оставались каким-то лишним фрагментом во всей истории! Точнее, не лишним, а непонятным. Большим знаком Х, на место которого я не мог подставить никакого значения, и оттого злился.

Похоже, придётся снова ехать к Павловым?

Я вздохнул.

Представил себе Василису, дающую мне отлуп.

Тоже странность, конечно… ещё одна…

Я и так, и эдак попытался сложить паззл с семейством промышленников, но ничего не получалось. Во всяком случае, я в этот паззл никак не лез.

И тут меня осенила мысль, прекрасная в своей простоте.

Почему бы мне не обратиться напрямую в Контроль?

Я ведь и так разговаривал с их представителем. Почему бы не прийти и не сказать, хлопая наивно ресницами: «А зачем это вы попросили у Стерегущих разумную амёбу, которая вломилась в мою квартиру и выпила все соки из юной девушки?» Выслушать ответ, а уже потом пойти к Павловым.

Конечно, если останусь жив.

Часть вторая

Глава 6

6

Контроль — это не полиция. Не финансовая гвардия. Не этический надзор. Контроль мелочами не занимается, большого штата не требует и, если честно, мог бы обойтись без отдельного здания. В конце концов, Мастер Истины (а я твёрдо убеждён, что он был членом Большой Четвёрки) многие годы жил как обычный хоппер.

Но офис у Контроля есть.

Я вылез из такси в стремительно опускающиеся на город сумерки. Это был заброшенный, пустынный район — да, в Пунди есть и такие. Когда-то тут жили гил-гиланы, странный тщедушный народец. Рост в полтора метра, большущие, как у анимешных персонажей, глазища. При этом в них не ощущалось беззащитности детей или изящной грации рили, они не были ни красавцами, ни уродами. Бесконечно чуждые землянам, несмотря на общий гуманоидный облик.

Бесконечно чуждые всем.

Не знаю, что именно у гил-гиланов пошло не так. Они прошли первый этап Слаживания, поселились в квартале, выстроенном по их вкусам (если вам что-то скажет фраза «эстетика пятиэтажек» — это оно и есть). Некоторое время гил-гиланы жили здесь, послушно исполняя все необходимые правила Слаживания.

А потом разбрелись по планете. Кто-то остался в Пунди, кто-то ушёл (именно ушёл) в городки поменьше. Они не бунтовали и не протестовали. Не устраивали демонстраций, самосожжений или терактов. Скитались, нигде надолго не оседая, попрошайничали, подрабатывали понемногу — ни в чём не проявляя ни особых талантов, ни чрезмерной тупости. Гил-гиланы не сбивались в группы, как бродячие ватаги хопперов, не пытались дать миру какое-то религиозное откровение или художественный прорыв.

Их будто выключили, и теперь они доживали. Размножались, питались, исполняли требуемое, но всё как бы по инерции. Дети, которых пробовали поселить в приёмные семьи или интернаты, вели себя точно так же.

Думаю, что гил-гиланы считаются у Слаживания позором. Вот тупые неуклюжие муссы, медленно адаптирующиеся к новой жизни, — всё же успех. А вполне развитые мелкие гуманоиды гил-гиланы — провал.

Я прошёл по замусоренной аллее, где даже деревья выглядели унылыми и лишёнными всякой надежды. Четырёх-пятиэтажные дома слева и справа оставались большей частью тёмными, лишь в некоторых тускло светились окна, а звук голосов я услышал лишь раз. Никто меня не обгонял, никто не попадался навстречу. Департамент Контроля возвышался впереди — такой же унылый, прямоугольный, без малейшей индивидуальности. Разве что светящихся окон было побольше.

В стороне от входа топтался гил-гилан, мужская особь. Может быть, молодой, может быть, старый, не умею я определять их возраст.

Моё чувство опасности молчало, хотя порой гил-гиланы занимались мелким воровством или грабежом. Но этот просто выбрал место для попрошайничества — при моём приближении он вышел в пятно света от стеклянных дверей и вытянул вперёд руку.

Я достал из кармана мелкую банкноту и вложил в четырёхпалую