А потом закрыл глаза.

Здание содрогнулось в последний раз и всё целиком ухнуло вниз, в яму с огнём.

В число моих самых нелюбимых способов умирать (заметьте, я не говорю «умереть») входит огонь. Может быть, даже он самый неприятный.

Но одно дело просто сгореть и, матерясь, встать, стряхивая с себя золу и обугленные зубы, а совсем другое — бултыхаться в стометровой яме, полной горящей термитной смеси.

К счастью, боли при этом практически нет, нервные окончания сгорают мгновенно.

Но сгорает и всё остальное, так что продвигаться в месиве из огня, стекла, металла и прочего — очень проблематично.

В какой-то момент я даже решил просто зависнуть в этом аду до его полного выгорания.

А потом сообразил, что в какой-то момент окажусь замурованным в спёкшемся монолите. Если пожарище будут разбирать — то надолго. Если решат целиком аннигилировать руины, расчищая место под новую стройку или мемориал…

Ну, тогда я отвечу на интересующий всех вопрос, как именно можно убить Обращённого.

Чёрт. Я тоже хочу узнать этот ответ. Но для этого надо выжить.

В бездонной тьме, полной ревущего огня, запертый в своём непрерывно сгорающем теле, я вспоминал свою жизнь.

Обычную жизнь российского школьника, студента, военного врача, судмедэксперта, пенсионера.

Корабль Стерегущих над Москвой.

Пустыню под двумя лунами, по которой нам, первой партии, надо было дойти до города… Крики, плач, панику… Появление касамни, маленькой группы охотников… Снова крики, плач и паника… и кровь…

И наш исход сквозь пустыню.

Ущелье.

Обращение.

И снова кровь, кровь, кровь…

И смерть, которая растерянно развела костлявыми руками.

Жизнь в Пунди.

Работа в полиции.

Ещё много всякой работы.

Другие миры. Я ведь много где побывал.

Снова работа.

И мой прижизненный склеп, моё убежище, мой дом, я спрятался от всех и вся, чтобы дожить свои три десятка лет…

Но кто-то начал на меня охоту.

Кто и зачем?

Я хочу это узнать.

Может быть, в этом и заключается моё дао и мой поиск истины?

А не в том, чтобы оказаться навеки заточённым в остывших остатках «Вавилона»!

То, что со мной сделала Слаживающая — противоречит всем законам природы. Я ходячий абсурд, научный эксперимент, проведённый с благой целью — остановить касамни, абсолютно непригодных для Слаживания, но по ошибке Стерегущих запущенных в процесс.

Я — насмешка над биологией, физикой и всей прочей наукой. Может быть, лишь с точки зрения восточной философии я имею какой-то смысл.

Дао, вечное действие, средство и цель, отсутствие и наличие. Я Великий предел и Ничто, вещь в себе и высшая сила.

Что во мне скрыто, помимо невозможности умереть?

Чувство опасности ведь пришло не сразу.

Нет, на каком-то слабом интуитивном уровне оно было изначально. Но прошло несколько лет, прежде чем все мы стали ощущать присутствие врагов и недобрые замыслы с той ясностью и чёткостью, как сейчас.

Возможно ли такое, что во мне скрыто ещё больше?

Да куда уж больше, я ведь сейчас размышляю в глубине огненного озера…

И всё же…

Надо лишь следовать своему пути. Не сомневаться.

Я протянул руку.

Сделал шаг.

Вцепился.

Подтянулся.

И увидел свет.

Густая пылающая масса текла с меня, будто расплавленное стекло с ковша стекловара.

Я сделал несколько шагов, отходя от аккуратного круглого озера огня. Встряхнулся, будто выбирающийся из воды сенбернар. И медленно побрёл вперёд, ориентируясь по пятнам света и тьмы в сгорающих глазах.

Потом я услышал звуки, потом ощутил мерзкий запах собственной горелой плоти. Ускорил шаги. Несколько раз мои прожаренные ноги подламывались, я поднимался и снова шёл вперёд.

Я уже видел решётку оцепления, стоящих за ней людей в серебристых защитных костюмах.

Ко мне вернулась боль, я остыл настолько, что нервы успевали донести весь ужас моего состояния.

Ой, как хреново-то…

Я замычал, упал, покатался по горячей мостовой. Кто-то, видимо, с перепугу, направил на меня струю какого-то ледяного газа из огнетушителя. Углекислотой, что ли, тушат? Тоже мне, великая галактическая цивилизация…

Встав, я мелкими шажками побежал вперёд. Я уже не горел, я просто весь был сплошным ожогом. Никогда больше, блин, не пойду в баню!

Через решётку ограждения я перебрался самостоятельно. От меня ещё шёл пар, но я был нежно-розовый и даже волосы целы, только курчавились от жара. Десятка три обалдевших пожарных смотрели на меня, и даже сквозь забрала шлемов я видел, что они на грани истерики.

— Воды, блин, дайте! — рявкнул я. Из горла вылетело несколько комков огня, будто я косплеил дракона.

Пока мне тащили воду я постоял немного, всем телом ощущая, как организм окончательно восстанавливается.

Блин, как я выбрался-то? Ну не мог я идти в этом расплаве!

Мне дали воду, и я выхлебал бутылку. Вторую вылил себе на голову. Огляделся. Разумеется, помимо пожарных тут хватало зевак и журналистов. Моё голое тело со всеми признаками пола, как и мой путь из огня, сейчас на всех новостных экранах.

Ну, может, и ничего?

Всё-таки я более-менее известен. И тот факт, что меня пытались убить, несомненно, заставит и полицию, и Контроль напрячься.

Конечно, если это не работа самого Контроля.

Среди зевак я вдруг обнаружил панду. Та сидела на попе и за неимением бамбука меланхолично грызла какое-то инопланетное деревцо. Рядом стояла та самая милая рили со своими детишками. Несмотря на весь абсурд ситуации, она не забыла ладонью прикрыть глаза девочке.

Я ухмыльнулся, одной рукой заслонил хозяйство, а другой помахал рили.

Удивительное дело, она улыбнулась мне с явным женским интересом. Первый случай на моей памяти, чтобы женщина-рили глянула на человека как на мужчину! Мы всё-таки на их взгляд очень некрасивые.

Мне хотелось увидеть среди зевак спасшегося повара-китайца. Но я его не нашёл. Это, конечно, ещё ничего не значило. Надеюсь, он как-то спасся. Например, его вынес из огня феникс.

— Никита Самойлов?

Я посмотрел в суровое лицо полицейского-хро.

— Как догадались?

Полицейский протянул мне тонкое одеяло.

— Прикройтесь. Вы арестованы.

Я рассмеялся. Оглянулся на полыхающее озеро, где сгинула башня «Вавилона».

— Слушайте, Никита, я ведь на службе, — вздохнул хро. — Мне отдают приказы, я пытаюсь их выполнять.

Мне стало его жалко. Я замотался в одеяло. Сказал:

— Хорошо, хорошо. Наручники не будете надевать?

— Не буду, — с облегчением пообещал полицейский.

— А то ведь я просто отгрызу себе руки и…

— Да не буду! — с мольбой повторил хро.

Часть вторая

Глава 5

5

Полицейский участок —