время за широкими длинными столами на главной поляне. Ужинать же в стае было принято всем вместе строго на закате. Световой день догорал, работать в темноте становилось сложно, а значит можно было наконец отдохнуть, посмеяться, подраться, выпить и отправиться в общий дом, пока он еще полон пойманных самок. Чем ниже опускалось солнце к горизонту, тем чаще взгляды всех обитателей багряной долины обращались к оранжевому небу. Волчьи янтарные глаза горели предвкушением еще одной лихой ночи, а взоры пойманных девушек нарастающим страхом.

Я же не относилась ни к тем – ни к другим, хотя, наверно, по-своему и ждала, и страшилась ночи. Ждала, потому что чувствовала, что Гер все-таки не выдержит и придет. Страшилась, что он этого не сделает. Пыталась анализировать, почему я так навязчиво хочу этого – думать больше ни о чем не могу. И не получалось. Это как хотеть пить…Ты сначала попытаешься найти воду, напьешься, а потом уже подумаешь обо всем остальном. Вот и сейчас мне хотелось напиться волком, утолить жажду, а потом уже думать…

Стоило солнечному диску коснуться краешком гор, как волки стали рассаживаться за длинными столами на поляне. Девушки засуетились, вынося с кухни еду. Одобрительные окрики им в спину были все развязней, хохот громче. Выкатили бочку браги из кладовых, зажгли по периметру поляны примитивные фонари. Кто-то из волков заиграл на дудке, пара других стала напевать. Над столами задрожало нервное, возбужденное веселье, пропитывающее все кругом. Темнело на Арае быстро. Вот только солнце начало садиться – глядишь, а уде и совсем черно. И ничего не видно, кроме огромных звезд над головой, столпа Огня на Волчьей горе и поляны, залитой желтым светом фонарей и окруженной плотной подступающей тьмой. Застрекотали местные насекомые, ветерок стал прохладным, наступила моя вторая ночь в логове Багряных волков.

Мы с Роной сели на самом краю одного из дальних столов, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Накинули плащи по самые глаза и тихо принялись есть. Мы бы и вовсе ушли в пещеры, но нельзя было. Хар запретил. Общий ужин всей стаей – обязательная традиция. Очень быстро стало понятно, почему это так. Между делом, вожак спрашивал у волков о текущих делах, и кто что сделал за сегодня. Строились планы на завтра. Например, Хар предложил наутро собрать небольшой отряд, чтобы они доставили Кат к Соляной стае, а взамен, как я поняла, привезли каменную соль. Потом обсудили, что дозорные видели далекий взрыв где-то на западе. Кажется, что-то на Араю опять прилетело, и, хоть это и земли степняков, но попробовать добраться и проверить все равно стоит. Волки и тут полностью были согласны с вождем.

Когда Хар спросил, кто пойдет к степнякам, первым вызвался Гер. Я так и замерла с ложкой у рта, когда он вдруг привстал со своего места безобразно далеко от меня и поднял вверх руку. За ним сразу дал согласие Рольф, и рядом со мной возмущенно цокнула языком Рона.

– А нас кто защитит, если эти два свалят? – забубнила вертянка мне на ухо, наклонившись поближе, – И надолго это? Вообще опасно там? Если пришибут их, что с нами-то будет? Ты – понятно, а мне – в общий дом?!

А я только одно слово четко расслышала, и оно эхом зазвенело в голове.

Опасно…

Я нервно облизала губы, покосившись на Рону. Сердце в груди зачастило. Снова перевела взгляд на Гера – он уже садился, и среди других волков со своего места мне было его теперь не разглядеть.

Он завтра уйдет? Еще и сам вызвался?! А вдруг с ним, правда, что-то случится…От одного предположения бросило в холодный пот.

Как же так… А я?

Насколько он оставит меня? Неужели ему настолько все равно?

Вокруг будто потемнело все. Уныло продолжила ковырять жаркое в тарелке, поглядывая на Хара в ожидании, что он разрешит наконец выходить из-за стола. И, как только можно стало, пожелала Роне спокойной ночи, девочкам из общего дома удачи и пошла в пещеру, которую отвел мне Хар.

Стоило уйти с поляны, как меня окутала густая, прохладная ночь. Поплотнее завернувшись в плащ, который теперь только радовал своим теплом и тяжестью, я побрела к дому. Голоса волков за спиной становились все тише, вытесняемые шелестом листвы и стрекотом насекомых. Гравий шуршал под ногами, и в какой-то момент мне почудилось, что сзади тоже разлается этот характерный хруст. Обернулась и обмерла – высокая темная фигура волка быстро приближалась по тропинке. Черный силуэт – в темноте не разглядеть кто. Паника обдала кипятком, но мужчина сделал еще пару шагов, и я часто задышала уже не от страха. Гер…

Я все так же не видела его в лица в темноте, но движения, очертания, запах… Все-таки пошел за мной. Чтобы завтра бросить ради своих обычных дел, оставить меня одну здесь. И весь день избегал…А как ночь, он тут? И в чем же разница между мной и теми, кто в общем доме, для него? Только в том, что он у меня один и все? Все эти мысли молниеносно пронеслись в голове, одним гремучим комком, подогревая гнев и обиду, рождая протест.

Я поджала губы, наблюдая за тем, как волк ко мне приближается, развернулась резко на пятках и рванула от него что было сил. Сзади раздался недовольный рык, тяжелые догоняющие шаги, его дыхание в спину. Адреналин потек по венам вместо крови, сердце загрохотало в ушах. Ноги словно полетели над землей. Так быстро, как до этого никогда. Весь мир задрожал вокруг от безумного бега. В легких пожар, мышцам больно, но я бежала почти также быстро, как зверь. Почти…

У самой двери Гер рванул меня на себя, догнав. Развернул и больно впечатал спиной в каменную стену. Навис сверху, тяжело дыша, весь мир заполняя собой. Его лицо рябило в темноте на грани оборота, звериные глаза горели бешеным янтарем, ноздри шумно втягивали воздух. Пугающий. Возбужденный. Мой…

– Не убегай никогда, – выдыхает раздраженно, подаваясь ближе.

– Почему?

– Всегда догоню, поймаю. Инстинкт…

– Сколько не лови, а не вся твоя. Не можешь ты всё взять. Не по зубам… – вжимаюсь затылком в стену, уворачиваясь от поцелуя. Злюсь. Пихаю его в грудь, отталкивая.

И, кажется, только распаляю сильнее. Гер рычит, перехватывая мой подбородок. Желтые глаза опасно блестят.

– Провер-р-рим, Ча-ари моя…

13.

Его горячее учащенное дыхание первым касается моим губ. Словно ласка. Интимная, жаркая, понятная лишь нам двоим. Сердце бешено колотится. Замираю.