Лэйд перевёл дыхание лишь оказавшись в Миддлдэке. Ноги немилосердно болели — напоминание о многих лишних фунтах его веса, но настоящей усталости он не ощущал, беспокойные мысли прогоняли из головы всё прочее.

Когда-то он бродил по Новому Бангору днями напролёт, вспомнил он, вытирая со лба пот носовым платком. Искал слабое место у чудовища, уверенный в том, что такое обязательно отыщется. У любого чудовища, будь оно огромным великаном или испускающим пламя драконом, всегда есть уязвимое место. Он ещё не знал, что Левиафан относится совсем к другому роду чудовищ…

Он бродил среди роскошных викторианских особняков Редруфа и унылых однообразных складов Лонг-Джона. С опаской исследовал смертельно опасные закоулки Скрэпси и столовался в лучших ресторанах Айронглоу. Хлестал с беспутными матросами ром в пропахшем водорослями Клифе и взирал на бледнокожие мёртвые громады Олд-Донована. Тогда он ещё не понимал, у Давида было больше шансов сразить Голиафа, вооружившись трухлявым жёлудем вместо камня, чем у него — одержать верх над Левиафаном, древним властителем вод, времени и материи…

Беспокойные ноги, как оказалось, принесли его на Тасман-стрит, это означало, что до Хукахука осталось по меньшей мере полторы мили. Сейчас это расстояние казалось ему огромным.

Можно зайти к Саливану, подумал Лэйд, озираясь, помнится, он как раз снимает комнату неподалёку. Сегодня у него не должно быть ночного дежурства, значит, сидит дома, если Макензи, конечно, ещё не полощет ему уши в «Глупой Утке». Можно выпить по стаканчику разбавленного бренди, глядя на разгорающиеся звёзды, и на пару часов ощутить себя живым человеком, напялив на себя фальшивую шкуру.

Лэйд усмехнулся. Бесполезно лгать самому себе, сейчас его влекла мысль не о спокойствии и не о бренди. Его и в самом деле подмывало встретиться с Саливаном, но по другому поводу. Новый Бангор заставил констебля забыть о брауни. Выдавил из его памяти все воспоминания, искусно подменив их. Но Саливан — полицейский, молодой, но чертовски дотошный и внимательный, как и полагается представителю власти. Наверняка в Мэнфорд-хаусе он обнаружил какие-то следы, которые пропустил косный взгляд самого Лэйда. Следы, которые могут подсказать, с какой злой силой связались брауни, готовясь начать войну против своей покровительницы. Если так, половина задачи будет решена. Неизвестность — вот та пытка, которой Новый Бангор имеет обыкновение терзать своих врагов. Даже самое опасное чудовище на ярком свету теряет половину своих сил.

Несмотря на своё громкое название, Тасман-стрит представляла собой недлинный закоулок с полудюжиной домов, освещённых светом газовых фонарей, среди которых Лэйд не сразу отыскал взглядом дом Саливана. Окна его горели — это означало, что Саливан не задержался в «Глупой Утке» сверх необходимого. Немелодично насвистывая под нос старенькую шанти[46], Лэйд двинулся к нему.

Несмотря на то, что план действий был составлен, пусть приблизительно, он отчего-то не испытывал той лёгкости, которую обычно испытывают решившиеся на что-то люди. Напротив, поймал себя на мысли, что с каждым шагом, приближающим его к дому Саливана, внутри растёт какая-то тяжесть.

Лавочники из Миддлдэка привыкли доверять своей интуиции больше, чем кассовому аппарату, арифмометру или финансовым новостям из свежего номера «Эдинбургского обозрения». Лэйд беспокойно закрутил головой, пытаясь найти источник беспокойства, но ровным счётом ничего не обнаружил. Тасман-стрит, как и прочие улицы Миддлдэка, постепенно пустела, редкие силуэты прохожих не выглядели зловещими. Не было видно и локомобилей Канцелярии, беззвучных, как ночные хищники. Это нервное, подумал Лэйд, силясь вернуть себе спокойное расположение духа, ты опять сделался уязвим, старик, опять слишком близко к сердцу воспринимаешь фокусы Левиафана. Возможно, мысль на счёт бренди не так и плоха, как ему казалось, вот только…

Фонарь возле дома Саливана был потушен. Не сломан, мгновенно определил Лэйд, — потушен. Вот почему он не сразу нашёл его дом среди прочих, озарённых мягким голубоватым газовым пламенем. Лэйд заставил себя нарочито небрежно фыркнуть. Вот уж точно зловещий признак! Мальчишки обожают тушить газовые фонари, нарочно чтобы задать работы автоматонам-фонарщикам, это всем известно. Кроме того, фонарь мог элементарно выйти из строя, здесь, в Миддлдэке, многие вещи не чинятся годами, так уж повелось…

Но тяжесть в груди не пропадала. Наоборот, прочно засела внутри, точно грудная жаба. Фонари возле Мэнфорд-хауса тоже оказались потушены в прошлую роковую ночь. Тот, кто замышлял тройное убийство, не желал действовать на свету, его вполне устраивал полумрак…

Лэйд сам не заметил, как очутился у двери, разом миновав добрых тридцать футов[47], как не чувствовал и отдышки, пока не забарабанил кулаком в дверь. Как это глупо — поднимать панику по малейшему поводу! Можно представить себе удивление Саливана, когда он отопрёт дверь — почтенный старый Чабб, воплощённое здравомыслие всей Хукахука, колотит в дверь так, точно разгорелся пожар!

С трудом выждав полминуты, Лэйд потянул за ручку — и почти не удивился, когда дверь беззвучно распахнулась ему навстречу, обнажая пустую полутёмную прихожую. Борясь со странным чувством, он медленно провёл пальцем по дверным петлям. Металл был покрыт чем-то скользким, но не жидким, как масло. Чем-то жирным, густым, тающим на пальцах…

Воск. Кто-то не желал тревожить хозяина скрипом, проникая в его жилище. И загодя погасил фонарь.

Лэйд перехватил прогулочную трость, точно пику. Какой бы природа не была та сила, с которой заключили договор маленькие негодники, она мгновенно окажется со вспоротым животом, если вознамерится напасть на него.

Но прихожая была пуста. В ней не скрывалось чудовище, готовое наброситься на него, а зловещая тень, померещившаяся ему с порога, оказалась висящим на вешалке макинтошем[48].

— Эйф! — позвал Лэйд осторожно, — Вы здесь, дружище?

Чтобы преодолеть небольшую прихожую Лэйду пришлось потратить больше времени, чем на всю Тасман-стрит. В гостиной горел свет, но он отчего-то безотчётно тянул, прежде чем заглянуть туда.

— Если это розыгрыш, старина, вы за него жестоко поплатитесь, — Лэйд кашлянул, — Непозволительно шутить такие фокусы над стариками. Эйф! Вы ведь тут?

Он сделал ещё шаг, последний.

— Господи, Эйф…

Констебль Эйф Саливан был тут. По крайней мере, большая его часть, как машинально отметил Лэйд. Но даже эта часть больше напоминала груду изорванной плоти, чем человеческий остов. В этой груде он различил клочья домашнего фланелевого халата — судя по всему, Саливан, вернувшись домой, успел снять полицейскую форму. Но не успел ни защититься, ни позвать на помощь.

Спокойно, приказал себе Лэйд, ощущая, как внутри души звенит и ворочается пробившийся в каменной тверди ледяной ручей. Спокойно, ты уже не в силах ему помочь. Но ты в силах запомнить детали, пока стоишь здесь.

В комнате царил сильнейший беспорядок. Мебель частично сломана, причём с такой силой, будто её крушили молотом,