много раз подобное видел. Такое состояние значило, что утром или к вечеру следующего дня Шизу жахнет эмоциональным откатом, и он будет либо плакать, либо крушить мебель, либо нажрется в слюни. И очень не хотелось бы оказаться рядом в этот момент, однако имеется проблемка – Хром теперь тоже тут увяз.

– Надо затихариться где-то, – сказал он, садясь в Шизову «камрюху». – Домой ко мне нельзя. По гостиницам тереться – последнее дело.

– В автомастерские к нам т-тоже, – произнес Шиза, сдавая назад, к воротам. – Дип неп-понятно где. Надеюсь, что ж-живой. С утра Винни позвоню, она у п-подруги вписалась. Так и чё, есть ва-ва-варианты, где п-перекантоваться?

– Да, есть один, – вздохнул Хром.

Конечно, Богдан его всегда выручал – выручил и в этот раз, выбежав из подъезда в пуховике, шортах и сланцах на шерстяной носок. По пути к его девятиэтажке Хром, наплевав на чувство собственного достоинства, выбросил мешок с мусором на обочину дороги в районе новостроек – с таким ветром все обугленные остатки Шизовой обуви и картонки от фейерверков занесет за полчаса, а то и раньше.

– На, только там отопление включайте аккуратно, печь старая, пока все протопится… – Богдан протянул ему ключи и смачно выругался на мороз и свои голые ляжки. – Если что, на антресолях тепловая пушка, поищи, пригодится. И закрутки в погребе, теща грибы солила, закачаешься!

– От души, Богдаш, благодарю, – проговорил Хром, пожимая его руку.

– А че случилось-то?

– Соседи затопили, пока хату в порядок приведу, надо где-то жить.

– Да… Не везет тебе, братан.

Точно – не везет. Что есть, то есть. После Богдана сразу мотнули к Хрому, где он наскоро побросал вещи в спортивную сумку, как у Шизы, и попрощался с буфетом и ковром:

– Я скоро вернусь. За мной не ходите – сторожите тут все, ты, буфет, за старшего. Все, бывайте.

После, уже точно как во сне, потому что от усталости, голода и одного нескончаемого дня Хром воспринимал все будучи не в таком ясном уме, как следовало бы, ехали сквозь метель к Богдановой даче.

Шиза сразу нашел в большой комнате диван и завалился на него прямо в куртке.

– В шкафу одеяло посмотри, – бросил ему Хром, на что тот только угукнул.

Сам бы он сделал то же самое, но надо было еще разжечь чугунную печь-камин и проследить, чтобы дом начал прогреваться. За этим он и наблюдал, зевая и глотая из кружки говняный кофе – после элитных подгонов из зерен охренеть какой отборной арабики желудок «Нескафе» уже не воспринимал. Хром и забыл, что оно существует. Жрать, конечно, тоже хотелось, но больше спать, поэтому вскоре, когда дрова немного прогорели и затрещали как положено, он закрыл зольный ящик, проверил еще раз тягу, затем раздвинул раскладное кресло, застелил его взятым из шкафа покрывалом – современником революции, переоделся в домашние треники, футболку и тоже лег. Однако в голове свербела мысль, что, если бы Хром ночевал дома, буфет бы начал дребезжать, мол, совсем свинья, морду-то и ноги не помыл! Поэтому пришлось идти к умывальнику и успокаивать совесть. Глянув на Шизу, который лежал, вытянувшись поперек разложенного дивана как неживой, Хром пихнул его коленом в ногу:

– Куртку сними, говорю.

Шиза не ответил. Хром цокнул, взялся за рукав куртки и потянул на себя. Справившись с ней полностью, он бросил сверху на бесчувственное тело одно из добытых с антресолей пуховых одеял – сам же их туда засовывал, когда помогал Богдану с ремонтом. В общем-то, похеру, замерзнет ночью дылда или нет, его проблемы, но если вдруг с утра заболеет, то в аптеку придется ехать ему, Хрому. Шиза же все мозги выгрызет, сто пудов.

Утром, однако, Хром проснулся позже его. Под толстым одеялом, от которого пахло пылью и чем-то таким древним, из детства в деревне, спалось хорошо, будто на заслуженном отпуске. Зевая, он сел, почесал затылок, увидел, что диван напротив пуст, не считая сложенного на углу одеяла, спустил ноги и поморщился – пол был холодный, нужно искать тапки. Отыскав их в прихожке, вышел покурить на крыльцо и не успел подумать, куда свинтил его пришибленный товарищ по несчастью, как у ворот заглохла машина, и явился сам Шиза преподобный с пакетами из супермаркета. Хром сразу приметил в полупрозрачном пакете бутылку.

– Водяра, что ли? – поинтересовался он, и Шиза зыркнул зло, проходя мимо:

– Я на б-бича похож? Не пью т-такое. Лимонад это, «Бурать-тино», н-нах.

Значит, не водяра. Учитывая, что других бутылок в пакетах не проглядывалось, Хром мог предположить, что пьяных соплей ждать не стоит. Плакать Шиза тоже будет вряд ли, оставалось только спонтанное вымещение злости на всех окружающих. Нюанс заключался в том, что сейчас Шизу окружал один только Хром.

– Ты Винни сказал, что домой нельзя? – спросил он, входя на кухню, где Шиза, хмурясь, разбирал пакеты с типично мужской хавкой: колбаса, сосиски, майонезы, сыр, консервы, дошики во всем ассортименте.

– А чё, с-соскучился уже? – не глядя на него, хмыкнул Шиза. – Вечером п-приедет, жра-а-твы нормальной п-привезет. Пока жри, чё д-дали.

– Да я не гордый, что дают, то и беру, – пожал плечами Хром и поставил чайник на плиту.

– А ты как у нас ок-казался, слышь, д-друг, – произнес Шиза тихо и с той интонацией, после которой обычно из кармана достают складной нож. Примерно так же бичи ловили в подворотнях: «Слышь, друг, закурить есть» или «Слышь, друг, дай позвонить».

Хром прикинул, сколько ему пояснять: про то, как его тащили в офис на ковер к важному человеку, про Дипломата, про Винни и пиццу, про то, как ехали к дому, и в итоге сказал:

– Долгая история. И лучше, если тут будет Винни, чтобы она по факту тоже сразу подтвердила тебе, чё к чему.

– Боишься, что я ть-тебя один тут п-порешаю, если мне рассказ не па-анравится?

Хром скептично уставился в окно – синички на ветке за ним переругивались и ерошили перья. Солнце сегодня было яркое, вот птицы и радовались. То, как они с Шизой стояли на кухне дома, занесенного метелью, – как только машина не заглохла по пути в магаз – среди других пустых домов напомнило ему