– Собирайся, Кристина!

– Этот вечер важен для тебя и ты не должен на него опаздывать, – говорит всё с той же ровной интонацией, продолжая собирать вещи. – К тому же я уверена, что тебе без труда найдется пара. А если тебе так сложно сделать выбор, посоветуйся с мамой. Она ведь лучше знает, что тебе необходимо и всё такое.

– Я не знал об этой поганой публикации, – говорю сквозь зубы. За дверцей шкафа раздается смешок. – И я не раз говорил тебе, что не всё то правда, что пишут обо мне.

– Мне до этого нет никакого дела, Кристиан, – говорит, хлопнув дверцей. – Не было и не будет.

Усмехаюсь:

– Я вижу обратное. И ты поэтому сбежала? Из-за этой поганой чепухи?

– Ты часто видишь не так, как есть на самом деле.

– А ты часто увиливаешь от простых вопросов, – не свожу с нее глаз. – Просто ответь мне, где ты была и дело с концом! Кристина, у нас были планы на сегодняшний день, но ты нарочно, как сквозь землю провалилась! Я искал тебя по всему городу, а ты решаешь отделаться от меня молчанием? Я, как никто другой, заслужил объяснения!

– Мы с тобой ничего не планировали! – подходит ближе. – Это делал ты! «Идем сюда, идем туда! Ты делаешь это! Делаешь то»! И с какой стати я должна объясняться с тобой? У меня есть своя жизнь, Кристиан, но ты почему-то постоянно забываешь об этом и кроме своего длинного носа не видишь ничего вокруг!

– Я о тебе забочусь!

– А я об этом просила? – поднимается на носочки. – Всё это ты делаешь только ради себя! За мной по пятам ходит терминатор, бесприкословно выполняющий твои указания! Ты приезжаешь ко мне домой с таким видом, словно каждая вещь в моем доме принадлежит тебе! Ты нагло вмешиваешься в наши с друзьями отношения, решаешь за меня, где, с кем и когда я должна встречаться! Ты мне никто, Кристиан! Заруби уже это себе на носу!

– Но ты моя! – не оставляю между нами и сантиметра свободного пространства. Женская грудь поднимается, словно внутри замирает дыхание. – Поняла? Я предоставил тебе возможность высказать свои пожелания, и ты это сделала! Ты меня услышала, я тебя услышал, и мы договорились!

– Но я не соглашалась быть твоей комнатной собачонкой, у которой нет своего мнения и мозгов! Ты меня не слышишь, ты меня не видишь! Тобой движет лишь желание власти над моей жизнью!

– Представь себе! Ты носишь моего ребенка и я сделаю всё, чтобы оградить тебя от любой опасности внешнего мира! Надо будет, я увезу тебя в зимний домик, и ты проведешь там столько времени, сколько потребуется для полного осознания того, что твоя жизнь в ближайшие три года будет такой, какой её сделаю я!

Что я говорю? Что несу? Застывшие в синих глазах слезы похожи на чистейшие кристаллы. Собрать бы их в шкатулку, чтобы изредка напоминать себе о том, каким кретином я могу быть.

– Кристина, – выдыхаю, опустив голову, – я не то хотел сказать. Точнее, всё, что я сказал, это…

– Единственная опасность для меня – это ты, Кристиан, – произносит и делает крошечный шаг назад. – Ты совсем не такой, каким был в зимнем домике. Ты оказался слишком властным человеком и меня это пугает. Ты меня пугаешь.

– Послушай, я весь день тебя искал. Я беспокоился о тебе. И теперь, когда ты здесь передо мной, жива и здорова, мне с трудом удается контролировать свою речь, потому что у меня отходняк от пережитого стресса.

– Сомневаюсь, что причиной твоего беспокойства стала я. Всё, что тебя волнует и заботит – ребенок. Иначе бы ты не вел себя, как… – Замолкает. – Я уезжаю, Кристиан. Мне это необходимо.

– Хорошо. Я не против, – возвращаю расстояние между нами к минимуму. – Полетишь на моем самолете. Куда бы ты хотела?

– Я уезжаю сама! – смотрит на меня бойко. – Мне не нужен твой самолет и твои люди, которых ты ко мне уже в своей голове приставил! Мне ничего от тебя не нужно, кроме того, чтобы ты оставил меня в покое!

– Это невозможно. Хочешь отдохнуть в одиночестве – я не против, говорю же!

– Ещё бы ты был против этого! – взмахивает она руками. – Я не твоя игрушка, Кристиан! Хватит уже контролировать каждый мой шаг! Я устала от тебя!

– Каждый твой шаг? – наклоняюсь к её лицу. – То, что за тобой всюду следует один человек – лишь мера предосторожности! Я не конвой к тебе приставил!

– Но ты везде! – кричит мне в лицо. – Куда бы я не пошла, с кем бы не встретилась, ты всюду следишь за мной, а потом проворачиваешь свои мерзкие поучительные игры! Как только я согласилась на эту бредовую идею со свадьбой, ты сразу показал мне свое истинное лицо! Доброго и отзывчивого человека в тебе, как ветром сдуло! Знаешь, в такие моменты, как сейчас, я тоже начинаю склоняться к мысли, что всё это ты делаешь только из чувства мести.

– «Тоже»? – разгорается во мне огонь. – И кто же этот человек, чья мозговая активность едва-едва достигает одного процента? Твой друг-хирург?

– Хватит приплетать Глеба к каждому нашему разговору!

– Глеба! – усмехаюсь, бросив взгляд в сторону. – А ты не догадываешься, почему так происходит? – повышаю голос. – До тебя совсем не доходит очевидное?!

– Ну, что ты! Благодаря твоему острому уму и смекалке вчера я наглядно убедилась в этой проклятой очевидности! Спасибо тебе за это!

– Сядь и успокойся, – говорю одними губами. К сожалению, мы оба подразумеваем совершенно разные вещи. – Тебе нельзя нервничать и перенапрягаться.

– Не указывай мне, что делать! Я приняла решение – я хочу уехать отсюда. Подальше от этого проклятого города, от вранья и от тебя, Кристиан.

– Но это невозможно. И ты об этом прекрасно знаешь. Я буду везде, куда бы ты не отправилась. Ты верно сказала, меня волнует и заботит наш ребенок, иначе никак. Но ровно так же, как и ты, Кристина. К тому же о наших планах уже известно близким. Назад пути нет.

– Да что ты! – усмехается она, а потом отшатывается от меня и подходит к окну.

Сложив руки на груди не в качестве обороны, а словно желая ухватиться хоть за что-то, чтобы удержаться на собственных ногах, Кристина настороженно смотрит на меня.

– Ты что, правда меня боишься? – спрашиваю полушепотом. Продолжительное молчание в ответ вбивает в мое сердце кол. – Кристина, я никогда и ни за что не причиню тебе вреда. Всё, что я делаю сейчас, это только ради тебя.