— снова заговорила я. — Что он может сейчас делать?

— Он мог сильно измениться за семь лет, — ответил Лонго.

— Ты тоже, но он об этом не знает. Он помнит тебя прежнего и, исходя из этого, планирует свои действия.

— Тогда вопрос состоит в том, что б я делал в подобной ситуации семь лет назад? Я бы не стал сидеть и ждать, я взял бы «Поларис» исам пошёл по его связям. А он бы стал за мной наблюдать и ждать, когда я ошибусь… Но если я ничего не предпринимаю, то это должно сбить его с толку. Он думает, что-либо я задумал что-то хитроумное, либо, не дай бог, поумнел. Он начинает нервничать, сомневаться, потом ему будет невмоготу сидеть на одном месте, и он начнёт действовать.

— И?

— Если я поумнел, то придётся ждать, когда он сваляет дурака, — Лонго, который было оживился, снова расслабился в своём кресле и даже поднял ноги на стол. — Как это ни ужасно, а я поумнел. Или постарел.

Я улыбнулась. Клайд тоже едва сдержал усмешку. Потом раздался зуммер. Лонго мигом сменил позу и, когда в воздухе вспыхнул шар его личного видеотектора, он уже сидел с видом спартанца Леонида в Фермо­пилах, но, увидев абонента, он снова расслабился. Из глубин стерео­экрана на него смотрела туманно-чёрными очами сирена из «Паласа». Это была Сапфира. Теперь я заметила, что, несмотря на косметику и богатый наряд, она выглядит не слишком молодо.

— Лонго, — грудным голосом с придыханием проговорила она, — я только что получила известия с Ормы. Ты мог бы приехать?

— Я занят, Сапфира, — с досадой отмахнулся он. — Я на службе.

— Лонго, с Рамином случилось несчастье.

— Что такое? — насторожился он.

— Он заболел. Серьёзно. Отец не стал бы без нужды тревожить нас.

— Заболел? — Лонго растерянно посмотрел на Клайда. — А я тут причём? Если мальчик заболел, то ему нужен врач.

— Ему нужен отец! — вдруг взорвалась она. — Тебе всегда было наплевать на ребёнка! Так относиться к родному сыну! В тебе нет ни капли отцовской любви!

— Зато ты вдруг воспылала материнскими чувствами! — с возмуще­нием воскликнул он. — С каких это пор? Я думал, что ты уже забыла, как зовут твоего сына!

— Как ты смеешь! — разрыдалась она. — Это ты! Ты во всём вино­ват! Это из-за тебя отец не пускает меня на порог, из-за тебя мой сын ненавидит меня! Из-за тебя я стала такой… такой…

— Какой? — зло усмехнулся он.

— Несчастной! — выпалила она. — Ты всегда обманывал меня и таскался за юбками по своим горам!

— А вот этого не было, — спокойно возразил он.

Она всхлипнула и покорно кивнула.

— Хорошо, не было. Это я во всём виновата, — она подняла на него полные слёз глаза. — Но я молю тебя, приезжай. Если Рамин умрёт…

— Ладно, — хмуро посмотрев на меня, согласился он. — Буду через полчаса.

Шар видеотектора свернулся в маленькую хрустальную каплю и упал на подставку пульта.

— У тебя есть сын? — спросила я.

— Да. Рамин, ему десять лет. Он живёт на Орме у родителей Сапфиры.

— Почему не с тобой?

Он пожал плечами, задумчиво глядя в окно.

— Мальчик и без отца может стать мужчиной, но он не станет горцем без гор… Что с ним могло случиться? Он же здоровее меня!

— Может, упал неудачно? — предположил Клайд.

Лонго продолжал смотреть в окно.

— Здесь что-то не так, — наконец, произнёс он. — Если б с Рамином что-нибудь случилось, старик сообщил бы об этом мне, а не Сапфире, — он повернулся к карте города. — Она живет на Элтон-Стрит, это третий участок. Клайд, свяжи меня с лейтенантом Диналом.

— Лонго, — осторожно проговорил Клайд, — не исключено, что она сказала правду. Если мальчик в опасности, то они должны были, преж­де всего, сообщить матери.

— Ты землянин, и не можешь знать наших законов, — возразил Лонго. — Она была весталкой в Долине Ручьёв, потом вышла за меня замуж, родила Рамина. Я хотел, чтоб она осталась с ним, но она увя­залась сюда за мной и через год перебралась из моей квартиры в особ­няк одного из здешних банкиров. С этого самого дня она перестала быть моей женой, дочерью своих родителей и матерью Рамина. А когда она начала петь в ресторане священные гимны, старик её проклял. Она умерла для него. Это закон гор, Клайд, и он суров, как и сами горы.

— Хорошо, — Клайд переключил что-то на пульте и кивнул Лонго.

— Динал? Это Торнадо, — Лонго посмотрел на экран. — Ну-ка проверь дом семьсот три на Элтон-стрит. Апартаменты В на одиннадцатом этаже.

— Это у того шулера? — уточнил с экрана смуглый бородатый лейте­нант.

— Меня интересует Сапфира и её гость.

— Сапфира? — Динал поморщился. — Она опять сменила квартиру?

— Не задавай лишних вопросов. Если Галлахер там, то он вооружён.

— Галлахер? — удивился тот.

— Поторопись, Динал. Я буду там через двадцать минут.

Он выключил связь и пошёл к дверям. Мы с Клайдом поднялись, но Лонго рассмеялся:

— Куда? Вы что, опозорить меня хотите? Он же там один, если он там.

— Хоть «Поларис» свой возьми, — опускаясь обратно в кресло, проворчал Клайд.

— Нет! Билли я возьму голыми руками. Это уже дело чести! Но под дверями и окнами будут стоять штурмовики с армейскими парализа­торами!

Он ушёл. Я посмотрела на Клайда.

— И часто он так?

— Если Билли считает, что он не слишком изменился, то он, пожалуй, совершенно прав.

ХV

Лонго вернулся через сорок минут. Рубашка на нём была разорва­на, а из поверхностной раны на плече сочилась кровь, но он был в отличном настроении. В помещение дежурки за ним вошла Сапфира в сопровождении двух штурмовых андроидов и ещё двое ввели «симпатичного сержанта» с наручниками на окровавленных руках. Судя по синякам, ему крепко досталось.

Лонго сразу же подошёл ко мне и крепко обнял, потом поцеловал.

— Я не слишком долго, любимая?

— Ты ранен, — заметила я, глядя ему в глаза и всеми силами стараясь забыть, что я пережила за то время, что он отсутствовал.

— Ничего. Шрамы украшают мужчину. Разве не так считают