Вскоре, их внимание привлекла новая веселая забава. На небольшом свободном пятачке площади, были вкопаны три гладко очищенных и намазанных жиром высоких столба. На каждом из них, сверху висели дорогие и красивые вещи - яркое монисто, височные кольца и красные сафьяновые сапожки. Любой желающий, мог попробовать взобраться и достать их. Обступивший народ, всячески подбадривал молодцов, которые пытались залезть наверх и заполучить вожделенный приз. Однако, покуда ни у кого, ничего не выходило. Люди возгласами смеха и разочарования встречали неудачников, бессильно соскальзывавших вниз.

Ян увидел, как Любава смотрит на червленые сапожки и решился. В своих лесах, ему приходилось взбираться на самые высокие деревья. У него была медвежья хватка. Подойдя к столбу и сняв с себя свитку и обувь, парень обхватил ногами и руками блестевший от жира ствол. Очень медленно и осторожно, напрягая все силы, он стал постепенно подниматься в гору. Это оказалось очень тяжело и трудно. Пот заливал ему глаза, под ногтями выступила кровь, а руки сводило от судорг. Но сцепив зубы и прижимаясь лбом к дереву, Ян упорно лез вверх. Казалось, прошла вечность, пока он увидел, что сапожки уже находятся на расстоянии вытянутой руки. Понимая, что как только он освободит одну руку, то не сможет удержаться и непременно слетит вниз - бывший древлянин, резким движением схватил приз и обессилено соскользнул на землю. Стоящие вокруг люди, разразились одобрительными криками.

Оглядевшись, Ян, пошатываясь от усталости, прямо босиком направился к Любаве и с поклоном протянул ей сапожки. Окружающий народ, неистово приветствовал победителя, а глаза девушки просто засияли, когда она узнала своего милого...

- Кушай, кушай страву... - заботливо говорила Мирослава, обращаясь к своей обедающей дочери. - К свадьбе нужно, чтобы ты выглядела справной и красивой девушкой. И так уже заневестилась - семнадцать весен миновало. Давно пора замуж. А ты у нас, хоть ликом и пригожа, однако выглядишь стройной и худосочной - будто и не дочь зажиточного полянского волосдаря. Ну куда такое годится?! Стыдно ведь будет нашей семье, осенью перед беличами! Не по нраву ведь им придешься! А то, когда Жирослав сватать станет - позору не оберемся! Лепая и красная девица, должна быть в большом теле, чтобы и работу могла делать и детей в недород выносить. А так... Несмотря на благообразное личико, все воспринимают тебя совсем не статной купавой, а неказистой дурнушкой.

Глотая слезы обиды и горестно выслушивая упреки матери, Любаве кусок не лез в горло. Ей было очень горько и больно. Судьба девушки, давно решена - ей предстояло замужество, на сыне старейшины из соседнего рода. Таковы вековые обычаи и незыблемые поконы жизни...

Она уже полтора года, не видела милого и почти смирилась со своей скорбной участью. После той зимней ярмарки, родичи больше не брали Любаву с собой в Киев-град. Отец, брат и другие родственники, пребывали в состоянии яростного негодования, после выходки наглого древлянина на зимнем торгу. Конечно, они не могли тогда на рынке при стечении народа, публично отвергнуть дар победителя, но затем - едва не расправились с дерзким ухажером. Особенно, когда узнали, что парень фактичекски является изгоем. Предъявлять претензии его родичам, теперь стало бессмысленным, зато и вступиться за безродного сироту - отныне было некому. Правда, в самом Киеве прибить 'древлянского татя' - лыбедчане не рисковали. Платить огромную виру русам - у них никакого желания не было. Да и рыскать вокруг княжеской мельницы, чтобы подстеречь охальника - тоже представлялось слишком опасной затеей. Однако, поляне клятвенно пообещали Яну, что, если он попадется им за городом - ему не жить.

Любава тяжело вздохнула и грустно задумалась. За последний год, многое изменилось и в отношении окрестных славянских племен к русам. Ее отец, брат, мать, близкие родственники и волхвы племени - выказывали все большее недовольство соседством с пришлыми. Впрочем, подобные настроения, ширились среди старейшин, волосдарей и жрецов большинства родов. Ибо русы, все активнее распространяли свое влияние и неуклонно увеличивали собственные владения.

Во многих общинах начались дрязги. Поскольку родовичи, заинтересованные в сотрудничестве с русами и тесно повязанные с ними хозяйственными делами, постепенно набирали вес в своих племенах и все больше вступали в конфликт со старейшинами, оспаривая власть и давние устои. Это нередко, выливалось в раскол или кровавые столкновения, которые обычно заканчивались тем, что русы приходили на помощь своим сторонникам в тех родах и в конечном итоге, прибирали общины и их земли под свою руку.

Бывало, что некоторые рода залезали в долги к русам и таким образом попадали под их власть. Многие мелкие и слабые племена, спасаясь от давления сильных соседей - сами уходили под покровительство пришельцев. Тем более, что, признавая княжеское управление, люди получали защиту и их жизнь явственно улучшалась. Правда русы, постепенно, но настойчиво рушили там старые порядки, неотвратимо вводили собственные законы, назначали своих ставленников, побуждали к расселению семей, разбавляли общины новыми людьми...

И хотя никакого насилия, обмана или откровенного коварства к сохраняющим независимость племенам, они не применяли, у местных старейшин, волхвов и волосдарей - пришельцы вызывали все большую неприязнь и страх. Патриархи семейств возмущались тем, что немало молодых родичей, все чаще поднимали свой голос против авторитета старших или просто уходили к русам. Племенная знать чутко ощущала, что ее власть и влияние неуклонно тают. Ну а волхвы, вообще исходили ненавистью. Старые поконы и обычаи, все более явственно попирались. Ну а ромейский Бог, принятие веры в которого, служило обязательным условием для всех желающих стать русами - их жутко пугал. Так как рядом с ним, для других богов уже места не оставалось. Христианам дозволялось верить, только в одного своего Бога.

И если некоторые старейшины, еще могли сохранить определенную власть пойдя под руку русов, то волхвам вообще не на что было рассчитывать. К тому же элита знала, что во всех