Шрифт:
Закладка:
Блин… Он так улыбнулся, да⁈ Очень похоже на их злобу, но судя по голосу он не проявляет подобных чувств.
После Таури передал мне пилу и указал шестипалой ладонью на корни.
А это точно нормально? Мне приходилось слышать, что корни — самое слабое место деревьев (а они, думаю, принадлежат именно им). Там могут завестись паразиты, от повреждений корни могут засохнуть и сгнить… Ну, скорее всего, они часто этим занимаются, а деревья всё стоят здесь. Следовательно, всё нормально.
Я начал повторять действия аргилэ, собирая корни. Таури же, взяв свою понягу и, положив её на берегу, пошёл прямо в трясину к растущим там деревьям.
Стоило ему войти туда, я сразу же забеспокоился, собираясь, если что, броситься на помощь. Однако ничего не произошло. Он просто по колено в воде пошёл к одному деревцу и схватился за его ствол левой рукой, подтянулся и, обвив деревце ногами, от чего оно немного согнулось, пополз к листве по внутренней стороне полукруга. А когда оказался сверху, начал выдёргивать соцветия.
Хорошо, значит, ничего опасного…
Мы начали работать. В какой-то момент у меня начали болеть мышцы ещё и на руках. Захотелось поменяться с Таури работой, но я понимал, что забраться на эти деревья, даже такие низкие, с травмой не смогу.
Интересно, что всë же произошло вчера с Анаэль? Может ей какой-нибудь жук в рот попал? Или по болоту действительно парит какой-то опасный для ламий… Не знаю… Газ? Пыльца? В любом случае, кажется, пока что, на какое-то время, это так и останется тайной. Но в будущем лучше будет разузнать об этом поподробнее.
И спустя примерно полтора часа муторной работы… Я ощутил странные изменения воздуха. Он становился влажным, прохладным и более свежим, с некоторыми оттенками растительности.
В момент, когда мой взгляд устремился в даль, из земли и воды начал подниматься нежные клубы пара, пробивающиеся сквозь воду и заросли разных растений. Влажные пары взмывали вверх, образуя пелену, закрывающую всё вокруг, постепенно преврощаясь в полноценный туман.
Взглянув на Таури, который продолжал работать, не обращая внимания на эту странность, я вернулся к работе.
По мере того, как минуты таяли, а туман распространялся, словно кто-то поднимал его из самых глубин, во мне нарастала напряжённость и чувство таинственности происходящего.
Я ощутил, как прохладный ветерок проникает под рваную одежду, пробирая до костей и колыхая растительность вокруг. А периферическим зрением увидел, как Таури, который до этого был полностью поглощён работой, начал в недоумении оглядываться. Но тут же его белёсая кожа, видневшаяся на расстоянии ещё мгновение назад, исчезла в мутной дымке. И вот я остался один, окутанный густым туманом. Он словно создавал непроницаемую стену между мной и остальным миром.
Тут же раздаётся звук шагов по воде справа, где был Таури. Я встал, собираясь приблизиться к аргилэ, однако в глазах сразу же потемнело, и острая боль возникла у висков. Но проходит лишь несколько секунд, как она проходит. Снова возобновляю шаг в сторону Таури… чтобы тут же замереть.
Шагов больше не слышно. Все звуки, от колыхания травы с бульканьем воды до крика диких птиц, что до этого периодически раздавались, теперь затихли, будто поглощённые пеленой. Вся природа вокруг задержала дыхание, словно в ожидании чего-то… опасного.
— Что происходит…? — пробормотал я, нагнувшись и схватив с земли топор.
Атмосфера, наполненная напряжением, отражалась на моём сердце, заставляя его биться чаще. Желание сорваться с места заполнило всё тело. Только понимание двух важных фактов, что где-то рядом может быть в опасности Таури, и что я могу угодить в трясину, сдерживали меня.
Что делать? Бросить Таури и бежать отсюда со всех ног или попытаться его найти и если что, помочь?
… В голове моей крутились мысли, полные сомнений.
Стоит ли рисковать жизнью ради человека… разумного существа, которого я так мало знаю? Точно ли он заслуживает спасения? К тому же… аргилэ ведь выглядят так жутко.
… Нет, ещё точно не ясно, является ли этот туман чем-то опасным. Скорее всего, это просто какое-то местное природное явление, а я сам себя пугаю. Можно попытаться его найти.
— Таури, — сказал я, еле слышно, оглядываясь по сторонам.
В ответ — молчание.
… И тут мне бросается в глаза пропажа вверенной мне поняги. Уверен, положил её где-то рядом с собой, но сейчас здесь лишь трясина.
— Таури? — сказал я громче.
Молчание.
Вдохнув чуть сильнее влажный воздух в лёгкие, я собирался прикрикнуть, но тут же где-то слева раздаётся злобное рычание и крик птицы, словно… Словно она старалась вырваться. Однако вскоре рычание и крик сменяются пережёвыванием. Этот звук проникал в мои уши, вызывая волну ужаса, ускоряя биение и без того быстро стучащего сердца.
Испуг охватил меня полностью. Холодный пот выступил на лбу и спине, быстро скатываясь вниз, а руки со сжимаемым во всю силу топором задрожали. Неожиданно ноги словно коснулось что-то влажное. Непроизвольно я задержал дыхание. Посмотрев на ногу, ничего странного не увидел.
Тут я слышу рычание где-то справа, а ещё дальше — оглушающе громкий девичий крик. Сразу же повернул туда голову.
В мыслях, когда смотрел в сторону звуков, появлялись самые разные образы находящихся там монстров — голодных и жаждущих крови. Я представлял, как один из них сейчас подойдёт ко мне. Я чувствовал, как мысли становятся туманными и неуверенными.
Нужно бежать. Как можно дальше отсюда… Бежать… Но как же Таури? Что мне следует сделать? Как поступить? Разве… разве спасение утопающих — дело рук не самих утопающих?
… Я решил… схожу на место, где до этого находился Таури. Если его там не будет — буду спасаться сам. Это должно быть быстро…
… А… Где он стоял? Я… потерял ориентацию в окружающем пространстве. Ничего, из того что бросалось мне в глаза, не получалось узнать. Не понимаю, куда смотрю, не знаю, откуда пришёл и не понимаю, где не так давно находился Таури. Все смутные контуры и звуки слились в одну большую неразличимую массу. Сейчас в этом мрачном и непроницаемом мире, чувства уязвимости и изолированности накрыли меня.
… Теперь я даже не знаю, где мне его искать.
Попытавшись выровнять дыхание, я двинулся в направлении подальше от враждебных звуков.
В пространстве, где я почти полностью лишён возможности видеть — слух становится важнейшим ориентиром в этом… Лабиринте? Да, можно назвать это
