качнулся до земли и выпрямился в полный рост.

Судя по реакции окружающих, его образ всем доставил радость. Шварц так обрадовался, что чуть ли не катался со смеху, показывая на него пальцем. Даже девчонки из соседней клетки перестали морозить и колоть друг дружку и прильнули к решетке, рассматривая новоявленное чудо.

Ипостась, тем не менее, была боевой, и Юрий сразу почувствовал это, как говорится, на собственной шкуре. Робокоп просто подошел и ударил его железным кулаком. От боли у Юрия перехватило дыхание, и он качнулся до земли, едва не ударившись об нее затылком. Когда он стал выпрямляться и склонился в другую сторону, робокоп вынул из ниши на бедре стакан и подставил под горлышко опрокинувшееся бутылки. Из нее пролилось немного вина прямо в подставленную посуду, и тот поднял руку со стаканом, демонстрируя свою ловкость.

Зрители взорвались ликованием, рукоплеща эффектному жесту.

Робокоп отошел в дальний угол, держа над головой поднятые две руки. Юрию показалось, что на этом бой закончился, но он просчитался. Чертова железка достала пистолет и, картинно покрутив его в руке, под одобрительные крики зрителей, расстреляла в него всю обойму.

Было больно и обидно одновременно. Противопоставить такому наглому избиению Юрий ничего не мог. Ему стала понятна и ехидная улыбочка Борова, и слова Малибека про неубиваемость ипостаси — очевидно ее использовали одновременно как грушу и как средство наказания.

Робокоп тем временем приблизился и занес руку для удара. Юрий развернулся боком с которого торчала рука со штопором и качнулся в его сторону. Выскочивший коготь пробил железный панцирь насквозь. Он вспорол его, как нож консервную банку. А когда Юрий вернулся в исходное состояние, в его руке снова завинчивалась спиралью стальная пружина.

Студ лишился своей ипостаси. Сейчас на полу ринга лежал обыкновенный парень, согнувшись от боли в том месте, где вспорол броню коготь.

— Это что такое было, кто видел? — растерялся Боровски. — Эй, посмотрите, что с ним!

Очевидно, он имел в виду Студа. «То есть никому нет дела, что меня избивали и расстреливали из пистолета!» — возмутился Юрий и качнулся в сторону приближающихся парней. Те бросились врассыпную.

— Не балуй! — Боровский выхватил из кармана бумажку и шевеля губами, что-то прошептал.

«Код деактивации», — понял Юрий. Так это было или нет, но тут же к нему вернулось прежнее обличие. Почувствовав нормальные руки и ноги, он сам подошел к Студу. Взглянул мельком и у него отлегло от сердца — ни следов, ни каких-либо признаков крови было не видно. «Значит ушиб, — понял он, — а по ушибам у меня счет больше, но я не валюсь, как футболист, выпрашивающий пенальти».

Юрий оглянулся на зрителей и только сейчас понял, какая тишина стоит вокруг. Все смотрели на него с полными ужаса глазами. «Это же поединок, — хотел сказать он, — один побеждает, а другой проигрывает». Но кому это надо — тем, кто радовался его избиению в беспомощном лике, считая это честной битвой? Вместо этого он просто поднял вверх обе руки и потряс кулаками в воздухе, как до этого делал Студ в обличии робокопа. Как раз в стиле этих, так называемых «бойцов». Не смотря на очевидное подражание, понимания, как и оваций, он почему-то не получил.

— Шварц, в карцер этого придурка! — простонал Боровски.

В боевой ипостаси Шварц выглядел внушительно: перевитое мышцами коренастое тело с плечами вдвое большими, чем у Юрия. Такой вполне мог в чем-то убедить, особенно, если распоряжения подкреплял игрой массивной бейсбольной биты, которой он ловко крутил в руке.

— Ты должен попросить мою одежду и мотоцикл, — попытался разрядить накалившуюся обстановку Юрий.

— Сейчас как дам больно! — огрызнулся Шварц. — Ступай, давай, пока на носилках не понесли.

Краем глаза Юрий увидел, как лично Боровски поднимал Студа, а тот стонал и пытался что-то сказать, приложив руку к груди.

От них доносились обрывки фраз:

— Штопор не обладает такой силой…

— Такую ипостась испоганил, мерзавец… В одних подштанниках на арену выйдешь?

Ясно было, что со Студом было все в порядке, но ипостасть робокопа была серьезно повреждена. Юрию было жаль этого парня. В принципе, отношения с ним, не в пример со Шварцом, складывались вроде как нормальные, а теперь уже так и не скажешь. «Нечего выпендриваться на ринге было!» — зло оборвал себя Юрий и прибавил ходу, не желая больше выслушивать ничьих причитаний.

Шварц привел его в подвальное помещение, единственным источником света в котором было маленько окошечко под потолком. Напротив, в глухой стене можно было рассмотреть две металлические двери, на одной из которых были нарисованы череп и кости.

Шварц, погремев ключами, шагнул было к той, что была без рисунка, но на полпути остановился и, зловеще улыбнувшись, повернул к другой. Отворив массивную железную дверь, он втолкнул Юрия в мрачное, пахнущее сыростью помещение.

«И чем я ему не понравился? Подумаешь, недоеденный кусок урвал, там и мяса-то почти ничего оставалось,» — при мысли о куриной ножке как будто пахнуло зажаренной корочкой и навернулась слюна.

Со слюной Юрий справился, а вот раздражающий странный запах никуда не исчезал. Еле уловимое колыхание воздуха насторожило его, и он замер, безуспешно всматриваясь в темноту. Единственное, что он понял, это то, что в камере он не один, и этот второй такой же большой, как и он сам.

— Эй, — негромко произнес он, чтобы не напугать неизвестного, — я знаю, что ты здесь. Не бойся, я тебя не трону.

В ответ он не услышал ни слова, хотя ему показалось, что в темноте произошло какое-то движение.

Неожиданно вспыхнул яркий свет и пушистый комочек, сияя, как утренняя звезда, спикировал Юрию на плечо. «Пушистик!» — чувство восторга встречи со старым другом нахлынуло на Юрия, но слова радости застряли у него в горле, как только он увидел того, кто скрывался во мраке.

Паук невероятных размеров наблюдал за ним из угла камеры. Десять пар блестящих глаз не мигая смотрели на него, гипнотизируя страхом. Юрий сделал шаг назад и спиной почувствовал могильный холод железной двери. Отступать было некуда, но и паук чего-то выжидал.

А потом он прыгнул… С места, резко оттолкнувшись всеми восемью лапами. Пушистик испуганно вспорхнул к потолку и забился в его угол. Но паук не застал Юрия врасплох. Хелицеры скользнули по чешуе, а зеленая кровь из распоротого толстого брюха хлынула на пол. Юрий еще раз воздал славу костяному гребню, украшавшему спину ипостаси ящера: тот,