Макс оглядывался и думал. Где вы все, мои родные и друзья? Куда девались улицы и люди, к которым так привык мой взор? И нет здесь никого, в забытой богом пустоте, и даже время здесь застыло. Но что, если всё это отражение внутреннего духа, и я внёс вклад в смерть Бугульмы? Не убиваем ли мы сами собственные города? Кормимся ими, загрязняем, пускаем кровь и источаем?

Макса затрясло ещё сильнее, и он воззвал к Дементию, стал тянуться к нему и к жизни, если она в нём вообще была. От одного прикосновения глаза стянуло тьмой.

Улица исчезла, но тысячи и тысячи мест в Бугульме открылись с новой стороны, точно посвежели и замелькали со скоростью молнии. Одно за другим: парковки, библиотеки, улицы и переулки, больницы, дома, машины, клубы, магазины и всё в мертвенно-бледных тонах. Всё мельтешило, пока взгляд не разглядел тёмное, но ещё живое пятно. Нет, то был не брат, но его тень, ведомая огромной серой массой, и тень эта удлинялась, ширилась и расползалась, теряло личностный силуэт, и всё в ней делалось похожим на безликую массу, что влекла её за собой. С каждым поворотом тень рассеивалась, становилась прозрачной.

Макс цепенел видя это. Лишь приложив неимоверное усилие, он смог отпрянуть от Дементия и тут же рухнул на колени. Тяжело вздохнул и кинул исподлобья взгляд. Что, если Дементий и есть тот самый демон, находит тех, кто сбился с пути и заманивает в ад?!

Макс начал ползти назад, когда Дементий, несомненно, ощутив вторжение, вернулся к человеческому облику и шагнул к Максу.

— Не подходи, демон! — Воскликнул Макс и предупредительно выставил руку.

— Максим!

— Убийца! — Макс стал отползать чуть быстрее, но быстро уставал.

И Дементий в два шага нагнал его, ловким движением надавил на сонную артерию и подхватил на руки.

— Ты всех нас погубишь! — Обронил Макс, погружаясь в обморок, а уже через минуту его тело потряхивалось на плече у попаданца.

— Найти бы тихое местечко… — Сказал Дементий.

Макс не ответил, в нём разливался сон и желчь, хотя некоторые из образов внешнего мира были открыты его взору. Так он видел, как попаданец посещает клубы и бары, где люди спивались до белой горячки, но всё равно сидели за столами и резались в картишки, пока кто-то не сжульничает, и вот тогда начиналась драка. Ещё Дементий посетил несколько тренажёрных залов, где люди умирали под неподъёмными весами и обжирались протеином, вожделея фигуру рисованного Шварценеггера с рекламных плакатов. А между тем, проходя через дворы, слышались крики, стоны и визги, лошадиное ржание и бессмысленный гогот. Кто-то отсмеивался и плакал, а затем сигал вниз с крыш и балконов. Вот только никогда не умирал, оставаясь лежать в собственном дерьме и лужах крови, съедаемый болью и отчаянием.

Макс совсем ослабел и закрыл глаза, он больше не мог смотреть на этот мир.

Дементий поставил его на ноги, обессиленного и злого.

— Оглянись, попаданец, во что превратился наш мир? Чем занимаются и живут его обитатели? — Макс стоял с закрытыми глазами и покачивался, голова его была опущена. — Знаю, ты скажешь, то действие хвори, я же отвечу, что она лишь прибавила громкость, чтобы мы услышали повсеместную, вездесущую, бытовую глупость обывателей. Повысила яркость и контраст, чтобы мы узрели человеческий идиотизм. Сделала рентген и установила диагноз. Может пора начать процедуру лечения? Дружно взяться за руки и отказаться жить? — Макс рассмеялся.

— Не смей даже думать об этом! Этого хворь и добивается. Закрой глаза и воскреси в своей памяти свет и тепло твоих лучших воспоминаний. Окунись в них и пропитайся ими, всеми пережитыми впечатлениями, всеми эмоциями и чувствами! — И Макс пытался, честное слово, старался, как мог, но блаженная улыбка сменилась отвратительной гримасой.

— Я больше… больше не могу! Знание того, каким стал мой город, сжигает меня! Я слепну! Я не могу и не хочу видеть светлое прошлое, от этого ещё больнее! Я отказываюсь помнить былое. Знаешь, пусть всё так и остаётся. Вся эта стагнация и упадок. Плевать! — Макс открыл глаза и поднял голову, готовый принять себя в новом качестве.

Тёмные вены бороздили его и всё глубже въедались в тело. На лице застыла мерзкая ухмылка.

Она пропала, как только большая, массивная ладонь мощным ударом врезалась Максу в грудь. Он скривил лицо, схватился за сердце и простонал, тяжело дыша.

— За чтооо?! — Истерически воскликнул он и злобно уставился на Дементия.

Глаза щипало, покатились слёзы. Макс с усилием глотал воздух, словно тот шёл комками и не успел опомниться, как Дементий снова ударил. Кулаком в сердце. Резкая боль оборвала биение.

Макс упал на спину, а Дементий, взглянув на застывший взгляд мальчишки, опустился к нему, приподнял голову, и в ту же секунду всё его тело покрылось слоем глины.

Дементий поднял Макса на руки и понёс в тихое место, которое по удивительному стечению обстоятельств, пребывало в запустении.

* * *

Первое время, приходя в себя, Макс не открывал глаза, чувствуя лишь гнетущую усталость и разбитость во всём теле. Он был выжатой тряпкой, по которой пробежало стадо буйволов. Чуть позже, горькой полынью во рту и разрезающим нутро приступом, вернулся голод. В животе заурчало, и точно по волшебству сладкие ароматы жареной картошки, сдобных, только что испечённых, мягких нежных булочек с кунжутом и запах сочно-прожаренных котлет защекотали ноздри.

Макс приподнял голову и повёл носом. Это придало сил, чтобы открыть глаза, и тьма наконец рассеялась. Макс лежал на полу кухни. Здесь было неестественно чисто. Ни соринки, ни пылинки, всё сияло и блестело до самого скрежета, если провести пальцем.

Дементий возился между плитой, где жарились и шипели котлеты и столом, где нарезались булки, огурцы и помидоры.

Макс поднялся с дрожью в теле и увидел целый ряд плит с вытяжками над каждой, металлические стеллажи с одноразовой посудой, пластиковыми ножами, вилками и ложками и целую кучу стопок несобранных коробок под фастфуд.

За спиной доносился звук плескающейся воды и глухих гулких шагов. Макс обернулся. За кассой в зале незнакомец, одетый в джинсы и балахон с накинутым на голову капюшоном, выжимал тряпку над ведром воды и драил полы шваброй. Наконец-то, хоть один живой.

— Максим! — Тихо окликнул его Дементий.

Макс развернулся и невольно отшагнул. Он затрясся, схватился за сердце и сдавленно задышал. Глаза вспыхнули болью и скупыми, обжигающими слезами. Он только видел, как попаданец к нему приближается, и ему было больно на это смотреть. Он всё отводил взгляд, тряс головой и чувствовал