Подобные новости ввели в смятение депутатов, привыкших по команде единогласно голосовать за любой закон, не вникая в его суть. Поэтому мало кто из них обратил внимания на те пассажи речи Хрущёва, которые касались военно-технической политики. А они были довольно интересны и содержали целый ряд замечаний, в дальнейшем замалчиваемых советской пропагандистской машиной:

«Военная авиация и военно-морской флот при современном развитии военной техники утратили своё прежнее значение. Этот вид оружия не сокращается, а заменяется. Военная авиация почти вся заменяется ракетной техникой. Мы сейчас резко сократили и, видимо, пойдём на дальнейшее сокращение и даже прекращение производства бомбардировщиков и другой устаревшей техники»

— вещал с трибуны Хрущёв, забивая гвозди в гроб бомбардировочной авиации. Другим её видам он разрешал ещё немного пожить.

Однако поистине сенсационным было другое высказывание кремлёвского лидера, касавшееся вероятности новой мировой войны и её исхода. Агитпроп годами твердил о невозможности победы в ядерной войне, и вдруг Хрущёв во всеуслышание заявил:

«Каждый трезвомыслящий человек хорошо понимает, что атомное и водородное оружие представляет наибольшую угрозу тем странам, которые имеют наибольшую плотность населения.

Конечно, в случае возникновения новой мировой войны пострадают так или иначе все страны. Мы тоже перенесём большие беды, У нас будет много жертв, но мы выживем, наша территория огромна и население менее сосредоточенно в крупных промышленных центрах, чем во многих других странах. Несравненно больше пострадает Запад.

Если агрессоры развяжут новую войну, то она будет не только их последней войной, но и гибелью капитализма, так как народы ясно поймут, что капитализм является источником, порождающим войны, и дальше не будут терпеть этот строй, несущий страдание и бедствия человечеству».

Суть высказываний Хрущёва можно изложить так: если атомная война начнётся, то победим в ней мы, хотя жертвы будут большие. Поэтому советское руководство было готово к ядерному конфликту в период Кубинского кризиса, рассчитывая, к тому же, на то, что страны Запада струсят и отступят перед наглостью Кремля.

Не гнушался Никита Сергеевич и блефа:

«советские люди могут чувствовать себя спокойно и уверенно: современное вооружение Советской Армии вполне обеспечивает неприступность нашей страны. Конечно, неприступность — понятие довольно условное. Ведь нельзя забывать о том, что наши противники, а некоторые государства, не скрывая считают себя нашими противниками, не будут стоять на месте. Если эти государства сейчас не имеют такого количества ракет, как мы, да и ракеты у них менее совершенные, то они имеют возможность наверстать временное отставание, усовершенствовать свою ракетную технику и, может быть, рано или поздно сравняются с нами».

Заявление весьма смелое, особенно если учесть, что в 1960 году в СССР на боевое дежурство были поставлены лишь первые две (!) межконтинентальные ракеты Р-7А конструкции ОКБ С. П. Королёва (1907—1966), а кроме них на вооружении состояли всего 32 баллистические ракеты Р-5М с дальностью полёта 1200 км. Но об этом знал очень узкий круг военных и политических руководителей, поэтому до поры до времени ракетный блеф имел успех на международной арене.

Но к началу Карибского кризиса (октябрь 1962 г.) американцы и англичане получили от своего важнейшего агента, полковника Главного разведывательного управления Генерального штаба Советской Армии Олега Пеньковского (1919—1963), точные сведения о состоянии и перспективах развития ракетных войск СССР. Покровитель Пеньковского — командующий ракетными войсками и артиллерией маршал С. С. Варенцов (1901—1971) — не держал секретов от своего бывшего порученца. Эти данные позволили президенту Джону Кеннеди не поддаться на ядерный шантаж, в результате чего советские ракеты отправились с Кубы на историческую родину. Очередная попытка блефа на международной арене провалилась.

«Кузькина мать» для американцев. Муляжи межконтинентальных ракет очень эффектно смотрелись на Красной площади

Между тем в США речь Хрущёва на сессии Верховного совета внимательно изучили и пришли к выводу, что

«14 января 1960 года Н. С. Хрущёв сформулировал основные положения новой военной доктрины. В её основе лежало утверждение о том, что баллистические ракеты должны занимать центральное место в военной стратегии и стать решающим фактором как в европейских войнах, так и в войне с участием сверхдержав.

С тех пор в СССР возобладало мнение, что война начнётся массированным внезапным ударом с применением ядерного оружия. Вновь сформированные ракетные войска стратегического назначения стали важнейшей частью советских вооружённых сил. Новая доктрина представляла собой значительный отход от существовавших ранее концепций, которые основное внимание уделяли операциям сухопутных войск и взаимодействию родов войск».

Конечно, процесс совершенствования боевой авиационной техники по инерции продолжался, на вооружение принимали новые типы самолётов. Но им в стратегических планах советских военачальников отводилось второстепенное место, и лишь в том случае, если они несли на борту ракетное оружие, желательно с ядерной начинкой. Не случайно в этот период истребители окончательно лишились пушечного вооружения, а в дальней авиации чуть ли не ежегодно появлялись всё новые типы крылатых ракет большой дальности с ядерными боеголовками.

Авиационные конструкторы и генералы, естественно, глухо роптали. Привитая ещё Сталиным покорность не позволяла им высказывать своё мнение открыто, но фигу в кармане они уже научились показывать.

Любимец Сталина, попавший при Хрущёве в опалу, авиаконструктор Александр Яковлев в своей книге «Цель жизни» убеждал:

«Пилотируемые летательные аппараты тактического назначения, применяемые как средство ближнего боя, воздушной фото- и радиоразведки, для взаимодействия с наземными войсками, а также как средство перехвата воздушного противника на территории, недостаточно насыщенной ракетными зенитными установками, будут находиться на вооружении армий всех стран мира...

Военная авиация, способная самостоятельно решать тактические задачи, будет оснащаться ракетным оружием различного назначения: ракетами «воздух — воздух», «воздух — земля», «воздух — корабль» и т.д. Они дают самолёту возможность поражать как воздушные, так и наземные цели с больших дистанций и с большей разрушительной силой, чем отжившие свой век авиационные пулемёты и пушки».

Заметим, что Яковлев явно поторопился похоронить пушечное вооружение боевых самолётов. Даже спустя сорок лет после его прогнозов, практически все современные боевые машины имеют на борту автоматические пушки, применяемые против воздушных и наземных целей.

И ещё одно обстоятельство бросается в глаза. Занимаясь созданием тактических самолётов, Яковлев постоянно подчёркивал необходимость их сохранения в ВВС, одновременно твердя о полной бесперспективности стратегических бомбардировщиков:

«Военно-техническая мысль всё больше приходит к таким примерно выводам: с появлением дальних баллистических ракет стратегический бомбардировщик теряет своё значение.

Ракета в силу меньшей уязвимости по сравнению с самолётом и благодаря достигнутой сейчас