В замок они с Филипом вернулись такими уставшими, что отправились отдохнуть перед ужином с членами семьи, которые уже начали съезжаться к завтрашнему торжеству. В личных покоях собрались дети, внуки, правнуки. Большинство из них она не видела с тех пор, как они после Пасхи, незадолго до званого вечера, позировали для семейных портретов.

Фотографировала их Энни Лейбовиц, и вскоре эти снимки должны были опубликовать. Королеве понравились фотографии, хотя обычные любительские карточки ей были гораздо милее. Ей нравилось, когда люди на фотографиях веселятся, дурачатся и фотограф застает их врасплох, но Лейбовиц снимала совершенно иначе. Впрочем, ее фотография с Анной[30]определенно удалась. И та, что с собаками на ступеньках замка. Публике непременно понравится ее фотография с внуком Джеймсом и правнуком Луи, и та, на которой она с сумочкой. В общем, несмотря на то, что американка привезла с собой целую свиту помощников, гигантское количество фотоаппаратуры и фотосессия длилась раза в четыре дольше, чем королева рассчитывала, все получилось как нельзя лучше. Вечером она покажет детям результаты.

Рози издали наблюдала за королевской семьей: в окружении близких королева лучилась счастьем. Правильно говорил Баба Сэмюэл: она ослепительна. Безупречная кожа сияла, глаза блестели всякий раз, как королева улыбалась. Жемчуга и бриллианты лишь подчеркивали ее естественное очарование. Да, Баба был прав: королева блистала даже в домашнем халате. А сейчас, в шелковом вечернем платье и старинных украшениях, она была поистине великолепна.

И Рози решила ни сегодня, ни завтра не портить ей настроение вестью о том, что Вадима Боровика, личного слугу Юрия Перовского, обнаружили зверски избитым в переулке в Сохо. Днем Рози позвонила насмерть перепуганная Маша Перовская.

— Юрий знает, что он мне помог! Он его заказывает! Он его наказывает, а скоро и меня!

Рози понадобилась масса времени и все ее мастерство, чтобы успокоить Машу. Та отказывалась верить в “версию” полиции, будто на Вадима напали из-за того, что он гей.

— Ну конечно, они так говорят! Раз он гей, то все может быть!

— Он поправится? — спросила Рози.

— Как знать? Может, ночью умрет.

До чего же русские любят драматизировать, подумала Рози. Но решила завтра на всякий случай справиться о здоровье слуги. Если найдется минутка.

Завтра у нее должен быть выходной, но из-за праздника все выходные отменили. На юбилей королевы со всей Европы съезжаются монаршие особы. В четверг в аэропорт Станстед прилетает президент Соединенных Штатов, в пятницу он встречается с Ее величеством. Рози и сэр Саймон с утра до ночи будут на ногах, чтобы обеспечивать взаимодействие служб, решать проблемы и контролировать процесс. За торжествами будет следить весь мир, и люди каждую секунду должны видеть, что все подготовлено на самом высоком уровне. Королева Виктория дожила до восьмидесяти одного года. До девяноста не доживал еще ни один монарх. Как королева встретит грядущее десятилетие, так его и проведет.

На следующий день от команды из Круглой башни по-прежнему не было вестей. Но наступило двадцать первое апреля, и весь Виндзор высыпал на улицы. Горожане толпились вдоль ограждений, глазели из окон, с балконов, размахивали британскими флагами. Трубили рога, играл оркестр Колдстримского гвардейского полка, в часовне звонили колокола.

Королева на время заставила себя отвлечься от размышлений о расследовании и сосредоточилась на другой задаче — держаться по-королевски на публике: этому она училась всю жизнь. Во время прогулки возле замка, казалось, каждый человек из толпы подарил ей букет. Были и розовые воздушные шары, и встречи с теми, кому, как ей самой, перевалило за девяносто, и открытие церемониального шествия (она ловко подняла бархатный занавес, дернув за шнурок), и огромный фиолетовый торт, который испекла победительница кулинарного шоу на Би-би-си, с палитрой невероятных вкусов, но ей, к сожалению, его попробовать не довелось.

В прошлом году сотрудники компании “Лендровер” сделали из “рендж-ровера” с откидным верхом нечто вроде “папамобиля”, они с Филипом стоя ехали в машине, приветствуя поклонников, которые в ответ махали флажками. Солнце снова соблаговолило чинно выглянуть из-за серебристых облаков. Было свежо, но не слишком холодно. Ее согревала радость собравшихся, которые то и дело затягивали “С днем рождения”.

Она думала о своей тезке, о том, как та ездила по стране. Что сказала бы Елизавета I о “королево-мобиле”, как Филип в конце концов окрестил эту машину? Ей наверняка польстило бы ликование толпы. О снайперах на крышах Ее величество старалась не думать, но все же была настороже — и радовалась, что до сих пор может позволить себе такие вот поездки. В наше время официальных лиц обычно возят в бронированных автомобилях с пуленепробиваемыми стеклами. Но это для премьер-министра. Если подданные не могут видеть монарха, зачем он вообще нужен? Сегодня она выбрала светло-зеленый наряд, в честь весны, радовалась погожему дню и железному здоровью, благодаря которому до сих пор может прокатиться в машине стоя.

А потом закатное солнце окрасило серебряное небо перламутром. Чарльз произнес короткую прочувствованную речь и попросил ее зажечь факел. Первый из тысячи с лишним по всей Великобритании и в Гибралтаре, начиная с живописного ряда озаряющих сумерки факелов вдоль Длинной аллеи. Это зрелище напомнило ей о праздновании победы во Второй мировой войне, о том, как со времен Армады в королевстве передавали вести. Сэр Саймон сообщил, что свыше четверти миллиона человек поздравили ее в Твиттере. Слава богу, что не прислали открытки.

Она хотела, чтобы юбилей прошел без лишней шумихи, и страна, как могла, постаралась без лишней шумихи обойтись. День получился утомительным, но приятным. Как замечательно провести его в Виндзоре. Она словно разделила радость со всем городом, и все горожане пришли к ней на праздник. Теперь же настала пора ужина в замке — в духе Чарльза, то есть стол на семьдесят персон в зале Ватерлоо, море цветов и множество забавных речей. Оставалось надеяться, что на этот раз поутру никого из гостей не обнаружат мертвым.

Если бы Путин желал ее запугать, подумала она, ему следовало бы выбрать сегодняшний вечер.

Она поднялась к себе переодеться. На подушке лежал сверток с домашней шотландской помадкой и записка от Филипа. Он не забыл. Она съела кусочек, чтобы продержаться до конца вечера.