Шрифт:
Закладка:
14 марта, все еще находясь в Лонс-ле-Сонье, Ней собрал свои войска и зачитал им прокламацию, которая должна была стоить ему жизни: «Солдаты, дело Бурбонов проиграно навсегда. Законная династия, которую приняла Франция, вот-вот вновь взойдет на трон. Император Наполеон, наш государь, отныне будет править нашей славной страной». Солдаты сотрясали землю своими повторяющимися криками «Да здравствует император! Да здравствует маршал Ней!».22 Он предложил им присоединиться к войскам Наполеона, они согласились, и 17 марта Наполеон нашел их в Осере. 18-го Наполеон принял Нея, и их старая дружба возобновилась. После этого никто не осмеливался препятствовать походу на Париж.
Вечером 17-го Людовик XVIII в королевском одеянии предстал перед объединенными палатами в Бурбонском дворце и объявил о своей решимости противостоять Наполеону. «Я трудился, — сказал он, — ради счастья моего народа. Могу ли я, шестидесятилетний старик, лучше закончить свои дни, чем умереть, защищая его?» Он приказал мобилизовать все верные войска. Некоторые откликнулись, но это были в основном его домашние войска; регулярная армия реагировала медленно, и не нашлось способного лидера, который бы возглавил или вдохновил их. Роялисты снова начали эмигрировать.
Салон госпожи де Сталь наполнился слухами, и она тоже задумалась о бегстве. 19 марта в Journal des débats была опубликована статья ее периодического любовника Бенжамена Констана, в которой он подтверждал свою поддержку Людовику XVIII и конституционному правительству. Вечером того же дня он скрылся.
Сам Людовик, всегда не желавший двигаться, откладывал отъезд до тех пор, пока 19 марта не пришло известие, что Наполеон достиг Фонтенбло и на следующий день его можно ожидать в Париже. В 11 часов вечера Людовик и его семья выехали из Тюильри и направились в Лилль. Этот город был сильно настроен роялистски, но, несомненно, король время от времени вспоминал брата, который отправился в подобный поход в 1791 году и был возвращен обратно пленником народа.
20 марта несколько энтузиастов-бонапартистов, узнав, что Тюильри свободен от короля и его домашних войск, вошли в него в торжественной обстановке и подготовили королевские покои к приему Наполеона. Весь этот день его растущая армия шла к своей цели. Сам Наполеон оставался в Фонтенбло до двух часов дня, диктуя послания и инструкции и, вероятно, с любовью бродя по дворцу, который видел так много истории, включая отречение от престола, которое теперь должно быть отменено и отомщено. Он добрался до Парижа около девяти часов вечера в сопровождении Бертрана и Коленкура. Они ехали почти незамеченными, пока не добрались до Тюильри. Толпа родственников и друзей встретила его в диком экстазе, поднимая по лестнице. Он поддавался одним объятиям за другими, пока не предстал перед ними измученным и растерянным, но счастливым до слез. Пришла Гортензия; он упрекнул ее в том, что она принимала милости от Александра; она защищалась; он растаял, обнял ее и сказал: «Я хороший отец, вы это знаете! И вы присутствовали при смерти бедной Жозефины. Среди наших многочисленных несчастий ее смерть ранила мое сердце».23
Так закончилось это невероятное путешествие: 720 миль от Канн до Парижа за двадцать дней, пройденных большинством его спутников пешком, и клятва, что ни один выстрел не будет сделан в ходе этого завоевания Франции. Теперь предстояло восстановить внутренний мир и единство, сформировать новое правительство и подготовиться к встрече с 500 000 войск, собравшихся из России, Пруссии, Австрии и Англии, чтобы отправить его обратно на его маленький остров или в более отдаленные места, или на расстрельную команду.
Каждый конец — это начало, и 20 марта 1815 года Наполеон Бонапарт начал свои Сто дней.
V. ВОССТАНОВЛЕНИЕ
Задача восстановления правительства, армии и национальной воли усложнялась незаконностью его положения, единством его внешних врагов и разобщенностью его народа.
Он снова, как и в 1799 году, захватил силой — или угрозой силы — законно созданное правительство. Правда, он силой возвращал себе власть, которая была отнята у него силой оружия; но он формально отказался от власти, отрекшись от престола, и Сенат предложил трон Людовику XVIII, который принял его как свое законное право и теперь не отказался от него. В глазах союзников и значительной части французского народа он был узурпатором.
Теперь его иностранные враги были настроены против него более решительно, чем во время масштабных кампаний 1813–14 годов. Многие нации, представленные на Венском конгрессе, единодушно объявили его преступником. Не только Россия, Пруссия, Австрия и Англия обещали выделить по 150 000 солдат на новую кампанию по его устранению со сцены; Швеция, новая Германская конфедерация и даже маленькая Швейцария обещали внести свой вклад в стену из плоти и денег, которая поднималась, чтобы двинуться на него.
Он послал им смиренные предложения договориться о бескровном урегулировании; они не ответили. Он обратился к своему тестю, императору Австрии Франциску II, чтобы тот ходатайствовал за него перед другими союзниками — ответа не последовало. Он написал жене, прося ее помочь смягчить отца; очевидно, послание так и не дошло до нее. 25 марта объединенные союзники заявили, что они не ведут войну против Франции, но никогда не заключат мир с Наполеоном Бонапартом, чтобы он снова не втянул Францию — хочет она того или нет — в новую войну, нарушающую основы европейского порядка.
Франция отнюдь не была едина против объединенных союзников. Тысячи роялистов