ее сестру, и на следующий день, как по волшебству, на их пороге появился внедорожник: им позвонил консьерж и сообщил, что машина доставлена. Это был навороченный черный «Хонда Пилот», который полностью переходит на самоуправление при необходимости, с люком в крыше, с кожаными сиденьями и литыми дисками. А на приборной доске оказался еще один незапечатанный конверт с очередным коротким сообщением:

Ваша развалюха ни за что не осилит поездку через всю страну. Есть, конечно, и более роскошные внедорожники, но этот сослужит вам хорошую службу. Он надежный, прочный и крепко сбит. С полным приводом вы без труда сможете кататься в Уиски Ран и обратно. На заправке в Уиски Ран лежат зимние шины: их поставят, когда вы доберетесь туда.

Шон.

К тому моменту Эмили уже успела освоиться в их новой жизни. Она привыкла жить в отеле и заказывать еду в номер – причем за счет Шона Игла, ведь «все уже оплачено, миссис Стаффорд», – и привыкла к своему новому телефону. Она свыклась с мыслью о том, что они больше не по уши в долгах. Удалось ей это не сразу: когда Эмили пошла выпить с Энди после работы и рассказала ему все это печальным тоном, он ей чуть башку не оторвал, но теперь она свыклась с мыслью, что нужно начать все с чистого листа. Какая разница, зачем Шон это делает? Может, из чувства вины за то, что кинул Билли с долей в компании. Может, он пытается вернуть ее или же ему и правда нужна помощь Билли, чтобы починить свою программу, – все это не имело значения. Важно лишь то, что чувство отчаяния, сопровождавшее ее многие годы, наконец исчезло.

Эмили работала вплоть до дня отъезда, предупредив Монику заранее, чтобы та успела найти нового воспитателя на замену: ей не хотелось ставить их с Энди в трудное положение. Энди воспринял новости с радостью, пусть и был скептически настроен по поводу того, что она не собирается расторгать брак с Билли, и подарил ей красивый вязаный шарф.

– В том заснеженном краю он тебе понадобится, моя сладкая, – сказал он. – А если передумаешь, когда туда доберешься, просто позвони мне. Я сам приеду и заберу тебя.

Она обняла его, и они оба прослезились.

Впрочем, Эмили уже видела, как вся ее прежняя жизнь удаляется в зеркале заднего вида. Им нужно было успеть в Уиски Ран к первому ноября, так что они покидали Сиэтл заранее: Билли и Эмили должны были выехать в понедельник утром до часа пик, добраться в Чикаго к вечеру пятницы и пробыть с сестрой Эмили, Ротко и близнецами до вторника. Затем будет еще день-два пути до Кортаки, где, в зависимости от скорости, им придется провести одну-две ночи в гостинице, а оттуда нужно будет выехать пораньше, чтобы встретить Шона с самолета в Уиски Ран первого ноября.

Сама поездка оказалась приятной, но скучной. Можно было поставить «хонду» на режим самоуправления и проспать большую часть пути, но они решили в этой поездке по возможности провести время вместе. К тому же Эмили нравилось сжимать руками руль. У них был автохолодильник со свежими фруктами и напитками, а Билли заранее искал в телефоне хорошие места, где можно пообедать и поужинать. Правда, на третью ночь пути они смогли найти лишь один жутковатого вида отель: он сильно обветшал, и Эмили так и не поняла, что было написано на вывеске: «У Карвера» или «У Гравера». Ковер в номере был тонкий, а вместо нормального телевизора стояла какая-то коробка с проводами. Эмили вынуждена была признать, что поездка через Небраску стала для нее проверкой на прочность, но в остальном дорога была приятной и без происшествий. Они добрались до Чикаго аккурат к ужину вечером в пятницу, как и планировалось.

Как только они вошли в дом, повсюду, визжа, засновали Рут и Роуз, пытаясь перекричать свою собаку, которая прыгала и лаяла, и привлечь внимание Эмили.

– О боже, – смеясь, проговорила она и отпихнула собаку. – Только посмотрите на этих карапузов! Я все время прошу вашу маму не кормить вас, чтобы вы не росли такими большими, но она меня не слушает.

Девочки обступили ее, стискивая в своих объятиях и головками зарываясь в ее куртку. Эмили знала, что девочки малы для своего возраста, они и впрямь отлично вписались бы в команду малышей из ее группы в «Ярком яблочке». Она нарисовала в своем воображении картину, на которой семилетние близнецы тихонько сопят в своих кроватках бок о бок с мальчиками и девочками намного младше их. И все же обе они явно подросли с тех пор, как Эмили видела их в последний раз, в День поминовения, когда прилетала к Бет в Чикаго. Тогда Эмили была одна, без Билли. Бет ничего не сказала по этому поводу, но в том и не было нужды: они обе все еще вели себя настороженно, поэтому она все поняла без слов.

Было такое чувство, что девочки тоже это поняли. Они не виделись с Билли десять месяцев, с прошлого Рождества. По детским меркам прошла уже целая жизнь. Девочки повернулись к Билли и со всей серьезностью, которая казалась еще более карикатурной, учитывая то, насколько тщедушны были их тельца, протянули руки для рукопожатия. Эмили наблюдала за тем, как он присел, посмотрел им в глаза, пожал руки и сказал, что рад видеть их снова. И в этот момент она опять почувствовала, как внутри ее захлестывает волна любви и нежности к нему. Билли никогда не обижался на детей. В садике «Яркое яблочко» были воспитатели, которые сердились, когда четырехлетки обзывали их толстяками, и Эмили могла назвать нескольких взрослых, которые попытались бы обнять Роуз и Рут, но Билли просто взял их ручонки в свои и отнесся к девочкам со всей искренностью. «Забавно, – думала она, – что при этом он не всегда умеет вести себя адекватно со взрослыми». Но на глубоком, фундаментальном уровне понимал детей и то, как они воспринимают окружающий мир. Билли глубоко уважал детей как личностей со своими собственными правами, хотя зачастую об этом забывали даже сами родители. Эмили удивится, если позже, после ужина, когда они будут сидеть в гостиной, Роуз и Рут не свернутся калачиком возле него на диване или не усядутся ему на колени в поисках уюта. Между Билли и детьми всегда были такие отношения: он позволял им приходить к нему.

Ротко обнял Эмили и поцеловал ее в щеку, а затем на нее налетела Бет и стиснула в объятиях.

– Прекрасно выглядишь.

– Скорее, так, как выглядит любой человек после пяти дней пути на машине.

– Брехня.

Бет отступила и просканировала ее взглядом сверху вниз. Она была на восемь сантиметров выше Эмили, но в остальном не возникало никаких сомнений в том, что они сестры. У нее были такие же каштановые волосы и такое же крепкое телосложение, хотя во внешности Бет оставалось меньше острых углов: материнство и возраст на пять лет старше слегка смягчали ее черты.

– Ты выглядишь здоровой. Мне нравится твоя куртка, – сказала Бет. – Маленькая мисс спортсменка. Ты словно сошла с рекламных буклетов Brooks Running.

Эмили покраснела. Так и было на самом деле. На ней были черно-серая куртка с капюшоном с узором в мелкую «куриную лапку», белая синтетическая рубашка с длинным рукавом от Brooks Running, черные брюки и пара кроссовок PureCadence. Почти все было новехонькое. Как только на их счет поступила вторая ежемесячная плата от Шона Игла – пятьдесят тысяч долларов после вычета налогов, как с гордостью подчеркивал Билли, – он уговорил ее пойти по магазинам. Эмили никогда особенно не интересовалась модой, но любила бегать и занималась этим со школы, а спортивный магазин был для нее как кондитерская для ребенка. Ей немножко снесло крышу, и она приобрела две пары новеньких кроссовок для бега плюс пару непромокаемых кроссовок для трейлраннинга[45] на тот период, когда начнется снег и слякоть. Куртка, которую Эмили носила сейчас, была рассчитана на температуру где-то до минус шести градусов. Еще у нее были три пары беговых тайтсов[46] и три пары штанов, новые топы для бега, носки, рубашки, нижнее белье, перчатки и шапки на тот период, когда погода в Уиски Ран ухудшится, и пара