Билли, включайся в работу.

Шон.

Эмили сложила листок и убрала его обратно в конверт.

Гора коробок давила на нее. Неудивительно, что девушка дождалась, пока она не распишется о получении. Сколько это все может стоить? Двадцать тысяч долларов? Пятьдесят тысяч? Больше? Может ли Эмили вернуть это все и оплатить их долги по кредиткам? Прошло уже много лет с тех пор, как Билли попросил ее довериться ему, и она это сделала. Нужно постараться выжать из ситуации максимум, не дожидаясь момента, когда все, что происходит между Шоном и Билли, развеется как дым, а ей снова придется столкнуться с финансовым крахом, сопровождающим их всю совместную жизнь. Ее зарплаты воспитателя в детском саду «Яркое яблочко» и его зарплаты уборщика хватало лишь на то, чтобы заплатить за свинарник, в котором они жили, и внести минимальную плату по кредитным картам. Они медленно шли ко дну. Эмили считала, что в лучшем случае они продержатся еще полгода-год, а потом им придется объявить о банкротстве, но что, если вернуть все это дерьмо обратно в магазин? Конечно, это не поможет покрыть полностью все их долги. Но, может, хоть пятую часть? Или даже четвертую? И это только то, о чем она знала. Билли клялся и божился, что больше не пьет втихаря, но у нее закрадывались подозрения, что он все же наделал долгов, которые от нее скрывает. И все же, если вернуть все это дерьмо, у них могут появиться деньги, которые дадут им хоть какой-то шанс в этой бесконечной борьбе.

Эмили достала свой айфон, которому было уже пять лет, желтый блокнот с ручкой и зашла на сайт Eagle Technology. У нее ушло почти полчаса, чтобы найти и переписать все цены.

От вида суммы ей стало плохо. Одни часы стоили особенно дорого: они входили в ограниченную серию, и только их хватило бы, чтобы закрыть долг по карте «Американ Экспресс». Она и представить себе не могла, что кто-то тратит так много на умные часы.

Даже если Эмили не сможет вернуть все это, даже если ей придется продавать все онлайн и она потеряет четверть стоимости, сумма была сравнима с небольшим состоянием. Она покрыла бы – сколько? – половину их долгов. Благодаря этому для них забрезжил бы свет в конце тоннеля. Эмили глубоко вдохнула. Пора взглянуть на размеры ошибок Билли, за которые им теперь приходилось расплачиваться. Она нажала на иконку Ситибанка и вошла в аккаунт. У них было три кредитки этого банка, и все три превышали лимит.

Превышали лимит.

Превышали.

В прошедшем времени.

Должно быть, здесь какая-то ошибка.

Эмили целую минуту пялилась на экран, затем разлогинилась и залогинилась снова. Там по-прежнему был ноль. Она боялась переволноваться и, не теряя ни минуты, проверила остальные счета. У них было девять кредитных карт, лимит на которых превышал критический уровень, и все девять вышли в ноль. Они были чисты, как первый снег.

Эмили уставилась на телефон, а затем внезапно – как будто он был змеей, которая вот-вот ее укусит, – швырнула его на диван. Она не хотела находиться здесь, в одной комнате с огромной кучей коробок, набитых блестящими игрушками. Ей казалось, что она слышит, как они жужжат и накапливают всю свою электронную мощь, чтобы нанести удар. Шум закладывал ей уши, и Эмили поняла, что снова изо всех сил старается не заплакать.

Она знала, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

Эмили схватила сумку с колченогого обеденного стола, который они купили за шесть долларов на гаражной распродаже, и выбежала из квартиры. Она захлопнула дверь и попыталась запереть ее, но руки так сильно тряслись, что ей никак не удавалось попасть ключом в замочную скважину. Когда же она наконец с этим справилась и услышала, как щелкнул засов, напряжение как будто спало.

Эмили спустилась на ступеньку крыльца и заглянула в окна. В комнате было так темно, что снаружи с трудом можно было разглядеть коробки, лежавшие за диваном: это была лишь зловещего вида куча, сложенная из разрозненных предметов. Эмили услышала резкую трель и поняла, что это звонит ее телефон, оставленный на диване. Она почему-то была уверена, что это Бет, ее сестра из Чикаго. Отчасти Эмили хотелось броситься внутрь и рассказать ей о кредитных картах, но куда сильнее ее мучило желание спуститься вниз, сесть в машину, выехать на автостраду и ехать, ехать и ехать, пока она не окажется в Чикаго, в безопасности в доме Бет, чтобы все рассказать ей лично.

Но прежде чем она успела сделать хоть что-то, возле ее машины вторым рядом припарковался черный люксовый автомобиль, и из задней двери вышел Билли. Он улыбался, держа в руках букет гербер и таща за собой сумку с вещами.

– Ты не поверишь, – сказал он.

Черная машина отчалила.

Эмили вся похолодела. Разумеется, в сентябре в Сиэтле было прохладно, но на ней были джинсы и кофта. Она не должна была дрожать от холода.

– Кредитки.

Его улыбка немного померкла.

– А, ты уже видела. Ладно. Я хотел сделать тебе сюрприз. Все оплачено. Все долги.

– О боже, Билли, – сказала она. – Ты что, продал душу дьяволу?

Он взбежал по ступенькам, бросил сумку у ее ног, вручил ей цветы и, притянув к себе, поцеловал: после шести часов полета дыхание его было несвежим.

– Не-а, не дьяволу. Всего лишь Шону Иглу. И это часть сделки.

Глава 12. Договор о неразглашении

Она прошла за ним в дом: Билли присвистнул, увидев коробки от Eagle Technology, а затем вкратце объяснил ей условия договора о неразглашении и показал баланс на их расчетном счете.

– И мы переедем туда?

– Только на одну зиму. Надеюсь, не дольше. Мне кажется, у меня есть мысли по поводу того, в чем проблема, и я довольно быстро смогу решить ее. Он возится с тем, чего не понимает, но Нелли мое детище. Так было всегда. Сколько бы строк кода в нее ни добавили, по сути своей она моя. Шон хорош в вопросах взаимодействия с пользователями и интерфейса; он хорош в управлении, и очевидно, что он прекрасно умеет продавать продукт, но ни Шон, ни его программисты ни за что не смогут по-настоящему понять Нелли. Вот увидишь, теперь все изменится. Абсолютно все.

– Но почему делать это нужно там, а не в их офисе?

– Ой, да брось. Ты говоришь об этом так, будто нам снова придется жить в хижине. Все совсем по-другому. Теперь это роскошная загородная резиденция. Точнее, не так. Это роскошный дом, построенный на основе жутковатого особняка, – сказал Билли. – Но в их офисе не получится сделать то, что нужно. Если заниматься чем-то подобным в корпусе Eagle Technology, информация обязательно просочится. Ты же понимаешь, как бывает с проектами подобных компаний. Все засекречено. Нам обоим придется подписать договор, – Эмили непонимающе посмотрела на него. – Договор о неразглашении. Грубо говоря, если проболтаемся о работе, нам предъявят иск.

Билли не стал говорить, что Шон пытается провернуть это все под носом у совета директоров, не ставя их в известность, и что он платит за все из собственного кармана. Советы директоров по природе осмотрительны, и вряд ли они обрадуются, услышав, что Шон привлек к делу Билли Стаффорда и вновь открыл ту страницу своего прошлого, которую в интересах компании лучше было бы держать закрытой.

– А ты не можешь просто… ну… снять офис здесь, в Сиэтле? Программа не будет работать на ноутбуке?

Они сидели на диване. Эмили забралась на него с ногами и поджала их под себя, обхватив руками подушку. Когда они оформляли аренду этого жилья, в объявлении оно позиционировалось как помещение с одной спальней, но даже в этом районе они не могли позволить себе настоящую квартиру. Спальня была изолированной, как и ванная, но остальная часть квартиры эффективно сочетала в себе кухню, гостиную и столовую одновременно. Свет под вытяжкой был включен, с трудом освещая темную комнату. Билли потянулся за спинку дивана и взял из груды коробок один телефон.

– Ты говоришь о Нелли как о новой версии Eagle Logic, но это нечто совершенно иное. Я даже не знаю, как объяснить это