– Я не знал, что вам нужно и что… ей… Алисе, подойдёт. Поэтому вот…

– Поэтому ограбил детский магазин? – хмурюсь, не понимая смеяться мне или плакать.

– Можем сдать назад, – резковато отвечает Ник, смотря на меня исподлобья. – Мне тащить всё это обратно? Или хотя бы посмотришь?

Прикусываю себе язык, с которого норовят слететь едкие слова о том, что нам ничего от него и его семьи не нужно. Он пытается. Я тоже попытаюсь.

Молча отхожу в сторону пропуская его в дом. Это будет сложный вечер.

***

– Вы одни? – спрашивает Ник, скидывая мокрую куртку в прихожей.

Проводит ладонью по влажным волосам и откидывает их со лба, рассматривая наше небольшое жильё.

– Бабушка у соседки. Дед на работе. – Бросаю взгляд на фитнес-браслет и добавляю: – Скоро будет. Если хочешь ни с кем не пересекаться, то лучше тебе уехать минут через сорок.

– Меня это не волнует. Где руки помыть?

Показываю в сторону ванной и следую по пятам за Ником. Алиса просится спустить её на пол и бежит рассматривать принесённые её отцом пакеты. Мне неуютно. Он ворвался в наш дом и заполнил собой всё пространство, его запах окутывает меня, и я непроизвольно втягиваю носом воздух, желая наполнить свои легкие знакомым ароматом. Он пользуется тем же самым парфюмом, что и два года назад.

Никита выходит из ванной, тормозя рядом со мной в дверях. Мы оказываемся очень близко. Я чувствую жар, исходящий от его тела. Он всегда был таким горячим, намного горячее меня, у меня вечно пальцы ледяные. Ник часто брал меня за руки и грел их своим дыханием или растирал между своих ладоней. От воспоминаний о нашей близости в прошлом начинает покалывать пальцы.

Никита не торопится отодвинуться, склонив голову, смотрит на нашу копошащуюся в пакетах дочь, и уголки его губ поддергиваются вверх. Она ему нравится. Наша маленькая светловолосая малышка с его чертами лица. Моё сердце сбивается с ритма и ускоряется, набирая обороты.

Я и мечтать не могла, что однажды Волков окажется с нами в одной комнате и будет с таким интересом рассматривать нашу дочь.

– Что мне делать? – спрашивает он сипло, опуская глаза и находя меня взглядом.

Заламываю руки, нервничая.

– Можешь просто поиграть с ней. Поговорить. Она не очень охотно идет к чужим людям, поэтому я с вами пока посижу.

Никита кивает и, чуть помедлив, проходит в комнату, задев мою руку своей.

– Алиса… – тихо зовёт Ник, присаживаясь на корточки перед дочкой, – тебе нравятся подарки?

– Бу! – радостно визжит Алиска, вытаскивая из пакета огромную куклу в виде пупса.

Прижимает её к себе и вдруг начинает качать из стороны в сторону, как я делала раньше, убаюкивая её на руках.

Улыбаюсь. Она довольна, и ей всё нравится. Никита заглядывает в другой пакет и достаёт оттуда ещё какие-то игрушки, показывая их Алиске. Она с любопытством за ним наблюдает и, почти не боясь уже, берёт что-то из его рук. Долго рассматривает или, наоборот, быстро, без интереса отшвыривает в сторону.

Я подхожу к этим двоим и опускаюсь на ковер. Веду себя тихо, наблюдая за ними. Стараюсь не мешать и не перетягивать на себя интерес дочери. На удивление она, всегда требующая материнского внимания, забывает обо мне и с интересом общается, как может, с Никитой. Голос Ника меняется, когда он разговаривает с Алиской. Становится ласковым, трепетным. Они вместе смеются, когда кукла, которую держит Алиса, вдруг издаёт плачущие звуки, чем сначала озадачивает их обоих.

Внутри меня всё замирает. Они даже смеются одинаково. Запрокинув голову и прищурив глаза. К моим собственным опять подкатывают слёзы, и я быстро смаргиваю их, заглядывая в рядом стоящий пакет.

Волков не поскупился, тратя деньги родителей и, кажется, смëл половину детского магазина одежды.

Качаю головой, рассматривая буйство розовых тряпочек, большая часть которых совсем не подходит нам по размеру.

– Это надо вернуть, – говорю Никите, указывая на большой пухлый пакет в который я собрала всё, что не подходит.

– Почему? – спрашивает Ник, придерживая Алиску, которая, совсем осмелев, пытается забраться к нему на колени.

Он выглядит слегка озадаченным, держа её маленькую ручку в своей и то и дело возвращая взгляд к её лицу.

– О деньгах не беспокойся, – говорит Никита. – Я задолжал тебе алименты.

Поджимаю губы.

– Дело не только в этом. Здесь многое уже мало или, наоборот, слишком большое. Игрушек тоже слишком много. Видишь, она быстро теряет к ним интерес. Всего должно быть в меру. И… да, я не хочу ничего брать у твоей семьи. Они уже один раз пытались меня купить, и у них ничего не вышло. Ты тоже не пытайся купить нас, – произношу, наблюдая, как опять меняется лицо Ника, брови сходятся на переносице, губы превращаются в тонкую линию, а скулы, наоборот, заостряются.

– Я не пытаюсь вас купить. Это просто подарки. Для Алиски. Если не подходит, я сдам всё обратно в магаз без проблем, а ты напишешь мне, что вам нужно с нужными размерами, и я куплю.

– Никита…

– Это не обсуждается, Полина, – твердо говорит Ник, строго глядя на меня.

Скептически смотрю на него в ответ. Я не могу отрицать: нам действительно кое-что нужно. Но внутри меня борются две Полинки. Одна, обиженная на весь мир, включая Волкова и всю его семью, а другая – рациональная, которая считает, что мы можем содрать с Никиты и кое-что побольше пакета с одеждой.

– Ладно.

Алиске наконец удаётся забраться на него, и она обхватывает ладонями его шею, обнимая.

Никита замирает и удивленно опускает глаза на нашу дочку. Медлит буквально миллисекунду и осторожно приобнимает её в ответ, прижимая к своей груди.

Я забываю, как дышать, пытаясь справиться с лавиной эмоций, которые внезапно обрушиваются на меня. Нет ничего более трогательного в этот самый момент, чем большой широкоплечий Никита, обнимающий маленькую Алису.

– Я… я сейчас, – говорю сипло, поднимаясь с ковра, и спешу в ванную.

Ком, который образовался в горле, мешает сделать нормальный вдох. Глаза становятся влажными, а за ними и щёки.

Я всё сделала неправильно, тогда, два года назад. Я поступила нечестно, упивалась собственными страданиями. Нужно было долбиться во все двери, крушить стены, но достучаться как-то до Никиты и поговорить с ним лично, а не пускать всё на самотëк после разговора с его матерью. Я и сейчас прячу голову в песок, закрывшись в ванной и включив кран с холодной водой.

Глупая. Какая я глупая.

– Полина? – раздаётся голос Никиты за дверью. – У тебя всё окей?

– Да… я сейчас выйду. Соринка в глаз попала.

– Соринка?

Волков дергает дверь за ручку и приоткрывает, глядя на меня. На его руках сидит довольная Алиска, запустив пальчики ему в волосы, рассматривает своего отца, не отрывая от него взгляда. Он же смотрит на меня. Прямо и не моргая.