связи с родом). Относительно мало изученного женского минората можно предположить, что он существовал во многих местах в пору расцвета материнского рода. Младшая дочь после смерти матери оставалась в доме, становилась «хранительницей очага» и поддерживала родовой культ. В ее деятельности был заинтересован весь род.

С увеличением роли семьи в общественном производстве материнский род начал клониться к упадку, главой семьи стал мужчина. Он рассматривался как наследник еще до окончательного перехода к счету родства по отцовской линии. Наряду с сыновьями сестер в качестве наследника постепенно выдвигается младший сын. Спор младшего сына за наследство с детьми сестры отца предвещал победу семейной собственности над родовой. Младший сын получал по наследству то, что было результатом труда отца и его самого, то, на что род уже полностью не претендовал. Старшие братья еще долго уходили в род жены, т. е. к брату матери (кросскузенный брак), они были ближе к брату матери, который, как сообщает Кодрингтон о меланезийцах, давал им жилище на родовой земле. Чтобы утвердить свое право на наследство, младший сын иногда должен был откупаться от материнского рода (как в меланезийском обществе). Вместе с тем минорат был известным компромиссом с материнским родом.

Младший сын после смерти отца оставался жить с матерью и сестрами. Передача ему наследства была завуалированным наследованием вдовы и дочерей, когда женщин стали отстранять от наследования. Отсюда особые права младшего сына на наследство после матери.

Несомненно, на первых порах младший совершал похоронный и поминальный ритуал после смерти родителей. На заре патриархата младший сын был хранителем очага, поддерживал культ предков. Об этом свидетельствует передача семейного идола младшему сыну в средневековой Германии, священных дощечек для высекания огня — у палеоазиатов, передача младшему очага в усадьбе в Англии и многое другое. «Хранитель очага» — стало постоянным эпитетом младшего сына у монгольских и тюркских народов. Связь младшего с очагом особенно важна.

Наследование младшим сыном дома и очага уже само по себе определяло его роль в культе предков, хотя первоначально он исполнял похоронный обряд потому, что оставался в доме до смерти родителей.

Связь наследования с культом предков — это известная черта обычного права вообще[211].

В обрядах, совершаемых младшим сыном, был заинтересован весь его род. Кроме того, получение им наследства не нарушало первобытнообщинного равенства. Он наследовал дом, когда у старших сыновей уже были свои дома. Получив «наследство», т. е. продолжая пользоваться теми предметами семейной собственности, которыми он пользовался и ранее (это не было еще подлинной частной собственностью), младший сын содержал мать и сестер и помогал братьям. Он не был наследником в том смысле, как это понимает буржуазная юриспруденция. Он был хранителем семейной собственности и как таковой занимал место отца. Это первоначально никого не смущало, так как принцип старшинства не был обязательным.

Таким образом, причины, порождающие минорат (в условиях кочевого хозяйства), вытекают из первобытнообщинных представлений: участие в создании общей семейной собственности, забота о родителях и культ предков, в котором заинтересованы все члены рода, связь с материнским родом и, наконец, сознание того, что, если братья уже имеют дом, хозяйство, младшего надо уравнить с ними.

У одних народов (например, тибето-бирманские горные племена, тюркские народы Центральной Азии) стихийный минорат стал утвердившимся обычаем, у других он был неустойчивым, легко исчезал при неблагоприятных экономических условиях (у меланезийцев, палеоазиатов). Неустойчивость минората и архаической стадии (при переходе от материнского рода к патриархату) объясняется тем, что не было еще частной собственности в полном смысле слова и, следовательно, формального закона наследования.

С развитием патриархальной семьи (особенно в условиях оседлого земледелия, когда семья тесно спаяна) выдвигается на первый план старший сын. Он после смерти отца становится распорядителем общего имущества семьи. Очень часто к нему переходят и религиозные функции. Отсюда, например, представление полинезийцев о том, что в старшего вселяется бог. Такую же роль играет старший в семейном культе у греков, индусов, осетин.

Однако утверждение патриархата, отцовского рода, знаменует разложение классического родового первобытнообщинного строя. В недрах патриархальной семьи развивается частная собственность на землю и орудия производства, и самая патриархальная семья распадается на малые семьи; общинная семейная собственность заменяется частной, индивидуальной. Систематически происходят выделы из семьи, прежде всего — старших сыновей. Часть имущества, выделенная им, становится подлинной частной собственностью. Младший сын остается в семье как участник создания коллективной семейной собственности, верный отцу, подчиненный его авторитету. В этом случае создается ситуация, благоприятная для возрождения минората, пережитки которого сохранялись в той или иной форме на протяжении всей истории отцовского рода. Вместе с тем старшие сыновья при выделе стремились использовать патриархальный принцип старшинства в личных интересах: при разделе после смерти отца они нередко старались превратить семейную общинную собственность в свою или хотя бы завладеть ее большей частью. Это им часто удавалось, так как их «преимущественная роль в семье должна же сказаться чем-либо и в момент расторжения прежнего единства между ее членами… Неудивительно… если во всех законодательствах, которым некогда известно было начало семейное нераздельности, возникает в эпоху ее упадка правило о наделении старшего сына большею против других частью семейной собственности»[212].

Так появляется майорат, означающий несправедливое отстранение от наследования, полное или частичное, младших детей, побочных, приемышей и т. д. Майорат утверждает одновременно частную собственность и неравенство в семье, делает младшего обездоленным. Поэтому и возникло представление о том, что старший сын — узурпатор общинной собственности, а младший — ее хранитель и вообще хранитель патриархальной, родовой традиции. В подобных условиях минорат, сохранившийся в виде пережитков старинного стихийного порядка, во многих местах превращается в принцип обычного права, поддерживаемый демократическим общественным мнением. Этот «правовой» минорат возникает на основе воспоминаний об архаическом минорате, когда младший сын оставался в доме отца и поддерживал культ предков, но является уже новой формой минората. Мы находим его в русском крестьянском праве, в обычном праве средневековой Европы, на Мадагаскаре (в менее четкой форме).

«Правовой» минорат, закрепленный рядом средневековых «правд», существовал одновременно с майоратом. Он возник как реакция на майорат, как средство, которое должно затормозить процесс распада родовой, семейной собственности, распада патриархата как последней формы родового коллективизма. Поэтому понятно, почему у русского крестьянства в прошлом принцип минората осуществлялся только при разделе, а если семейный коллективизм сохранялся, распорядителем хозяйства оставался старший брат («патриархальный майорат»). Иногда минорат выражался в традиционной передаче младшему только дома, иногда (например, в средневековой Голландии) — в передаче всего наследства. Такой порядок кое-где (например, в некоторых частях Англии) был закреплен (но не порожден) крепостным правом.

Таким образом, минорат становится правовой