у нее сжалось сердце. Она обхватила себя руками, он приблизился к ней. Тоби уже ощутила его тепло на коже, почувствовала запах соли, крахмала, сандалового дерева и всего того, что, несомненно, является характерной чертой Акила.

Думала ли она об этом? Конечно, и не раз.

— У нас был потенциал. Большой потенциал. Но все оказалось напрасно.

Буквально в дюйме от виска ощущалось тепло его губ. Если он обнимет ее, она тут же утратит самообладание, больше не сможет ему противостоять. Ее влечение к нему теперь стало ее слабостью, и она не готова сдаваться.

Его губы были так близки, и ее дыхание тут же участилось. Нарастало желание, такое знакомое, всепоглощающее. Тоби облизала губы. Акил тихонько выругался и отступил.

— Повторяю, я здесь не за этим. — Он словно бы пытался убедить в первую очередь самого себя.

— С этим у нас никогда не было проблем, ведь так?

— Конечно нет. — Он склонил голову.

Он не требовал от нее ответа. Хотя какая-то ее часть, частичка, та самая, которую она не выпустила бы наружу ни под каким предлогом, совершенно не возражала, если бы Акил прижал ее к стене, задрал юбку и взял прямо здесь.

Акил никогда в жизни не был так напуган, как тогда, когда глядел на прекрасное лицо Тоби в комнате отдыха отеля «Шантийи», пропахшей фрезией и ванилью.

Она не понимала, что происходило. Да и нужно ли? Он ухитрился влюбиться в единственную девушку, с которой не задавалось общение, и теперь придется с этим примириться.

— Больше всего я сожалею о том, что причинил тебе боль. В настоящий момент важнее всего отношения, и мой главный приоритет — наладить их. Я обидел тебя и остаток жизни буду корить себя за это, Тоби. Поверь в меня. Поверь в нас.

— Нет тебе веры.

— Нет. — Его глаза скользнули по ее лицу. Он выглядел немного уставшим с тех пор, когда они виделись последний раз. На гладкой коже появились морщины.

— Видишь ли, Тоби, моя семья — это пример эгоизма и отсутствия заботы. Пока рос, я не видел ничего другого. — Он вздохнул. — Но я не в состоянии думать ни о чем, лишь только о тебе. Ты у меня на первом месте, Тоби. Я буду таким, каким ты захочешь. Теперь мой долг — это ты. Мы. И если то, что ты сказала, когда мы в последний раз виделись, правда, если это все еще в силе…

Акил замолчал, не в состоянии больше говорить, опасаясь проронить хоть слово.

— Мне еще многому нужно научиться. — Он наконец прервал паузу. — Но я не прочь попытаться.

— Акил, что ты пытаешься сказать? — Тоби опасалась верить его словам.

— Прости. И да, я бы хотел, чтобы ты вернулась домой.

Дом. Это слово на мгновение затуманило ей голову. Он вновь заговорил, глядя ей прямо в глаза.

— Подумай о том, как этот город поднялся из песка, когда появился. Годы инвестиций, решений, труда, преданности. И если…

Он сделал паузу. Она наклонила голову:

— Если что?

— Я готов был исполнить мой долг в Джоборо, но не хотел посвящать жизнь любви. Но встретил тебя, и мое сердце начало твердить иное. Во всех моих бедах я всегда винил отца, ненавидел его. Но, Тоби, разве ты не видишь? Он может выиграть. Я потеряю, возможно, самое важное, что у меня когда-либо было.

Он замолчал, и румянец окрасил его лицо. Глаза смягчились до такой степени, что Тоби смутилась. Его взгляд, устремленный на нее, был интимнее любых ласковых прикосновений. Акил прижался лбом к ее лбу.

— Скажи мне, о чем ты сейчас думаешь, — почти отчаянно прошептал он. — Прошу, настаиваю.

— Ты не можешь заставить людей открыться тебе, Акил.

— Нет, не могу, — согласился он, — ну, и в чем же дело?

Тоби усмехнулась и сделала шаг назад.

— Я хочу… Похоже, сейчас мы отправимся в мой номер.

Акил покрывал ее поцелуями в самых неожиданных местах ее номера в отеле «Шантийи». Тоби не могла думать ни о чем другом. Его поцелуи были властными, горячими и страстными, у обоих сбивалось дыхание. Казалось, будто он не мог ею насытиться. Когда его губы коснулись ее шеи, постепенно спускаясь ниже, Тоби с трудом смогла устоять на ногах.

— Пожалуйста, Акил, у меня голова идет кругом.

— Хорошо. — Ему явно был по нраву такой исход.

Она вскрикнула, когда он поднял ее на руки так, будто она пушинка. Он был быстр и нетерпелив, мгновенно расправился с ее юбкой и блузкой. Они в мгновение ока оказались на кровати, а Акил навис над ней. В темноте едва ли можно было что-то разглядеть, но Тоби ощущала, как его руки блуждают по ее телу.

— Я не настаиваю, — прошептал Акил.

Звук его голоса вызывал в ней дрожь. В какой-то момент она даже не смогла выдавить из себя ни единого слова.

Не было ни страха, ни гнева, только лишь желание, заставлявшее ее тело пульсировать. Рядом с ней был Акил, который разбудил в ней это желание в самый первый раз, единственный мужчина, который когда-либо касался ее вот так. На самом деле вообще к ней прикасался.

— Акил, — пробормотала она, после чего послышались всхлипы, потому что он коснулся ее губами, спускаясь к груди. Все ниже и ниже.

Казалось, будто он добился ее прощения. Она нащупала прикроватную лампу, потянулась к ней, но он схватил ее за запястье.

— Нет.

Его длинные пальцы коснулись ее кожи, скользя по телу. А когда он прикоснулся к набухшим соскам, она даже подпрыгнула, попыталась запротестовать. Но его теплый язык начал ласкать ей грудь. Сдержаться Тоби уже не смогла. Его рука скользнула между ее бедер, она нетерпеливо развела колени. Каково же было его удивление, когда он не обнаружил на ней трусиков.

Прикосновение его рук, губ и языка было крайне эротичным. Тоби затрясло от желания. Именно в этот момент Акил убрал умелые пальцы. Она хотела было возразить, но он ее прервал, продолжив исследовать ее ртом. Бормотал какие-то слова. Говорил такие вещи, от которых у нее сжалось все внутри и участилось сердцебиение. Тоби принадлежала лишь ему, только ему. А сколько бессонных ночей провел он, когда она уехала и ее просто не было рядом! Он мечтал о ней, сгорая от желания.

Его поцелуи стали яростными и страстными. Тоби приподнялась, желая не оставаться в долгу.

— Моя, — прошептал Акил, когда она уже была на грани.

Проснулась Тоби на рассвете в своей постели, рядом с ней лежал муж, его грудь вздымалась с каждым вздохом. Во сне