– Папа, убери ты свою рыбу от меня, – Аннет ерзала на заднем сиденье потрепанного пикапа, тащившегося по улицам старого города.

– Пока это самое важное, что у нас есть.

– Самое важное – это Линн. А они ее забрали!

– Мы не могли ничего сделать.

– Могли! Надо было не отпускать ее! Отвлечь внимание!

– Она сделала все правильно, это было единственно правильное решение. Иначе нас бы всех поймали.

– Ну, поймали бы и что? Чтобы мадам Дюпон сделала?

– Аннет, – Марвин, наверное, никогда не повышал на дочь голос, поэтому осекся, сам испугавшись громкого крика, – Линн сделала то, что должна, она спасла нас. Мы не знаем, куда полетел вертолет, где мадам и что она будет с ней делать. Но Линн не так проста, она сможет за себя постоять. А мы перед мадам Дюпон бессильны, ты же видела, что у нее вооруженная охрана.

– Но, папа!

– Прекрати. Мы сейчас едем в ресторан, там ты звонишь матери и говоришь, что с тобой все в порядке.

– Меня всего-то несколько дней не было.

– Почти неделю! Она, наверняка, извелась вся.

– Пфф, – был единственный ответ Аннет, после чего она отвернулась и уставилась в окно.

Пикап остановился около черного хода в ресторан, в узкой улочке, откуда выносили мусор. Марвин и Аннет, мокрые и пропахшие рыбой, вышли, поблагодарили водителя и пошли к черному входу. Марвин придержал дверь, пропуская дочь вперед, зашел следом и остановился, глядя на негодующий взгляд Валери.

– Где вы были? Конкурс уже начался, Жак с командой заняли всю кухню и готовы принять победу всухую, а шеф готовит документ о том, что ты не явился. Боже, откуда этот запах? Вы что, из болота вышли?

– Из Сены, – Аннет расплылась в улыбке, – ты бы знала, что с нами произошло!

– Сейчас не до этого. Принеси мне сухую одежду, а Аннет тоже заверни во что-нибудь.

Щеки Валери вспыхнули румянцем, но она сдержалась и молча вышла, вернувшись через минуту со стопкой сухой одежды.

– Твоей маме я позвонила, – обратилась она к Аннет, игнорируя Марвина. – Она будет здесь через час.

– А что так долго? – буркнула Аннет, – дочери два дня не было.

– У нее фитнес, потом массаж.

– Ясно.

– Так, – Марвин уже был готов, на нем был чистый фартук, колпак, руки и лицо тщательно вымыты, волосы причесаны, – я готов к соревнованию, представишь меня?

– Тебя и так все знают, – осклабилась Валери, – лучше поторопись, пока не вышло время.

Марвин, если и удивился ее тону, то вида не подал, толкнул дверь, пошел в кухню. Работа там кипела на полную катушку, почти все плиты были заняты сковородами, кастрюлями и ковшиками. Между ними бегали Жак, Жан и Жюль, что-то помешивая, посыпая приправами и проверяя на вкус.

– Н-не думал, что ты появишься, – злорадно усмехнулся Жак, пробегая мимо, – р-рыбу-то принес?

– Принес.

Марвин прошел к кухне, сопровождаемый десятком любопытных глаз остальных поваров, наблюдавших за соревнованием. По потушенному свету в зале Марвин понял, что ресторан был закрыт для посетителей. Все основные гости собрались на кухне для того, чтобы оценить мастерство двух поваров. Он положил рыбу на разделочный стол и приготовил все инструменты для работы. Аннет крутилась рядом, трогая рыбу пальцем, беря в руки ножи и пробуя пальцем их на остроту.

– Положи, порежешься, – Марвин вынул из ее рук чистку для чешуи. – Лучше принеси миску, будешь складывать туда требуху.

– Фу, – скривилась Аннет, но за миской все-таки сходила.

– Марвин, – раздался голос шефа, – ты, часом, не перепутал сома и рыбу фаби?

Конец фразы потонул в общем гоготе поваров, особенно надрывно смеялась команда Жака.

– Думаю, вы увидите рыбу фаби в оригинальной подаче.

– Как в оловянном солдатике, – встряла Аннет, – она внутри этой большой рыбы.

Шеф неодобрительно посмотрел на девочку, но отошел в сторону и продолжал смотреть за работой всех поваров. Марвин быстро очистил сома, аккуратно вспорол ему брюхо, достал все лишние внутренности, сложив их в миску скорчившей противную рожицу Аннет. Наконец, рыба, сдобренная приправами, заложенная овощами и обернутая в фольгу, отправилась в духовку. Марвин засек время и отошел в сторону, готовя закуску. Он потянулся к корзине с овощами, привычно стоявшей около его рабочего места, но рука его ничего не нащупала. Зато Жак улыбался и быстрыми движениями нарезал сельдерей.

– Аннет, – повернулся он к дочери, – принеси из подсобки корзину с овощами.

Девочка кивнула и исчезла за большой тяжелой дверью. Не успела она закрыться, как в зале ресторана раздался грохот и шум разбитого стекла. Все вздрогнули и повернули головы к вращающейся двери, отделявшей их от источника шума. Дверь не качнулась, даже тогда мощный удар выбил ее с петель, в том же положении припечатав к противоположной стене. Повара отшатнулись, пропуская высокого накачанного мужчину с небольшим пулеметом в руках. Бицепсы его переливались в лучах кухонных ламп, будто были изобильно намазаны маслом. Жилетка, единственная, находящаяся на его торсе, еле прикрывала плечи и была явно мала.