– Я не хочу оставаться здесь. Я хочу жить!

– Я тоже! – Кит так закричал, что Гленнон пошатнулся. – Я тоже хочу жить! Я хочу быть либо живым, либо мёртвым, но не посередине. У меня нет выбора. Ни у кого из нас нет выбора. Остров не даёт выбора. Когда я умер, у меня не было выбора!

Гленнон почувствовал, словно на него навалилась огромная тяжесть, поняв, что Кит такой же пленник острова, как и они.

– Когда корабль моего отца разбился, у меня не было выбора. Когда он утонул. Когда я выбрался на этот ужасный остров и думал, что спасся. Не было выбора, когда пришло время праздника – когда остров исчез, когда он высосал всю жизнь из меня. Он тянул из меня всё, пока ничего не осталось, пока я не умер.

Вихрь закружился возле Кита и взметнул дорожную пыль. Гленнон почувствовал вкус пыли во рту. Ему показалось, что он захлёбывается, что маленькие острые коготки царапают горло и проникают в лёгкие.

– У меня не было выбора! – Ветер утих, и Гленнон перевёл дыхание.

– Что это за праздник, Кит? – спросил он, решившись.

Человеческий облик Кита стал бледнеть, перед глазами Гленнона возникал смутный призрак.

– Из-за этого праздника я выгляжу вот так. В этот праздник остров, прежде чем исчезнуть, высасывает жизнь из каждого, кто здесь ещё живой. Твоя жизнь уйдёт прямо в остров.

Так вот, значит, как умрёт семья Гленнона, если они останутся на острове Филиппо!

– Мы с тобой встретились первый раз, когда ты проехал на велосипеде прямо сквозь меня. Остров хотел, чтобы я захватил тебя, потому что дядя Джоб и смотрители отказывались. Я должен был связать тебя верёвкой, похоронить и забрать твою жизнь. Я уже приготовил верёвку, думал, что поймаю тебя. Но тут ваш кот, этот чёртов кот…

– Это мой кот, а не чёртов! – Гленнон поднялся, сжимая в руке фонарик. Нельзя было терять времени.

Губы Кита скривились, рот раскрылся, показав внутри тьму озера Верхнего.

Гленнон швырнул фонарик в Кита и бросился бежать прочь от призрака. Ли устремилась за ним. Они забежали за поворот, где поднимался маяк Грейвинг. Его белый луч рассекал небо.

Из кустов вылетела птица-скелет и села на плечо Кита. Кит вздрогнул.

– Вы можете убежать от меня, но от острова вам не убежать! Отсюда нет пути! – закричал он. Голос у него был странный, одновременно низкий и высокий. Это был не голос Кита, это говорил остров, овладевший им.

Гравий скрипел под ногами, когда дети бежали прямо к дому третьего смотрителя. Там в дверях стоял дядя Джоб. Он держал дверь широко открытой и, не мигая, смотрел за их спины, на то, что преследовало их. Они влетели в дом и побежали вверх по лестнице. Дядя Джоб захлопнул дверь.

– Мама! – Гленнон вбежал в комнату мамы. – Мама, там призраки! Они хотят нас убить! И они… мама…

Мама всё ещё спала. Симус свернулся у неё на груди, касаясь головой её подбородка. Гленнон выхватил зеркальце и, не задумываясь, прижал его к груди мамы. Заклубился чёрный зловонный дым.

– Зеркала показывают истинную суть вещей, – повторил Гленнон слова смотрительницы Санч.

Мама зашевелилась и потянулась к Симусу.

– Зачем ты жжёшь что-то в моей комнате? – спросила она, не открывая глаз.

– Ничего я не жгу, – ответил Гленнон, – это призраки, мама!

– Гленнон, прекрати, не выдумывай.

Гленнон съёжился от её слов. Как её убедить?

– Это мир призраков, Руби, – в дверях появился дядя Джоб.

– Джоб, – мама вздохнула.

– Руби, – дядя Джоб вздохнул тоже. – Твои дети бежали через весь остров, за ними гнались призраки и ещё неизвестно кто. Я знаю, что ты понимаешь, что здесь что-то не так, так вот оно и есть. Вот что не так. Этот остров – остров призраков, и я один из них. Не лучше ли было остаться дома с мужем, каким бы он ни был? Зачем было ехать сюда?

– Не осуждай меня, Джоб, – мама широко открыла глаза, словно наполненные дымом.

– А теперь ты не хочешь смотреть правде в глаза!

Ли потихоньку попятилась из комнаты, Гленнон за ней. У него неприятно зудела спина – он оказался в центре скандала взрослых.

– Джоб, я устала, – сказала мама.

– Ты же целый день проспала, – возразил дядя.

– Да вовсе нет. Я только недавно прилегла. Эверетт заходил, и мы с ним пообедали, пока никого из вас не было. Мы пообедали, а потом я почувствовала такую усталость, что легла в постель.

В комнате воцарилось молчание. От этого молчания Гленнону стало плохо. Он сказал:

– Мама, Эверетта… не было здесь. Никто не обедал.

– Я обедала. С Эвереттом. Мы сидели в гостиной перед камином, – мама озадаченно на него посмотрела и нахмурилась.

– Ты целый день спала, мама. Ты не вставала с постели, – сказала Ли. – Тебе, должно быть, приснилось.

– Её преследует призрак, – сказал дядя Джоб.

Гленнон припомнил, что у Эверетта была тонкая, прозрачная верёвка, которой он опутал маму. Выходит, это был не сон?

– Ты не знал? Ты не мог остановить его? – Гленнон резко повернулся к дяде.

– Я же только полгода назад умер. Я не такой опытный призрак, как Эверетт, – дядя виновато ссутулился.

– Хватит, прекратите! – мама подняла руки, словно пресекая их разговор. – Эверетт не призрак! И ты не призрак! И никто меня не преследует!

– Сколько раз ты видела Эверетта? – спросил Гленнон, думая о том, сколько раз он видел Кита, когда Ли его не видела.

– Он пил с нами чай позавчера, – сказала мама, – как раз после крушения.

Ли покачала головой, и Гленнон тоже.

– Вы все были с нами, мы вместе поели.

– Нет, – сказал дядя Джоб.

– Не понимаю…

– Мама, ты была нездорова. Ты целый день спала. Мы ни разу не видели здесь Эверетта, только в ночь кораблекрушения. – Гленнон потянулся было к маме, но опустил руки. Всё это было странно.

– Гленнон тоже часто видел Кита, когда его больше никто не видел. Гленнон сказал, что он был здесь вечером и слушал, как Таунсенд рассказывает про призраков. Но я его не видела. Кит преследует Гленнона. Эверетт преследует тебя.

– Ли, что за сказки! – возмутилась мама.

– Ничего подобного! – Ли сжала кулаки.

– Нет, мама, это правда, – вмешался Гленнон. – Тебя обмотали верёвкой, и она вела в могилу. От этого ты чувствовала усталость, – наверное, эта верёвка пыталась высосать твою жизнь.

– Призраки нереальны, – сказала мама. – Как я могу поверить, что ты мертвец, Джоб? Мёртвые – значит ушедшие, а ты здесь.

У Гленнона больше не было зеркальца. Обе половинки сгорели вместе с верёвками –