Многое понял и переосмыслил. Я сравнил себя с Виком, и мне стало тошно. Во мне что-то изменилось.

Поцелуй… Это была последняя точка. Когда Лисса склонялась надо мной, ее огромные влюбленные глаза, губы которые она облизывала…

Я поцеловал ее и почувствовал привычное возбуждение. Мои руки скользили по аппетитной фигуре девушки. Она все позволяла, не сопротивлялась. Слишком была юной, неопытной.

Она была нежной и чистой. Я мог бы взять Лиссу прямо здесь, на кровати. Слишком юная, чтобы понять, что я делаю. Чтобы осознать и воспротивиться, успеть мыслить здраво.

Слишком доверчивая, чтобы подумать, что я мог принести ей вред.

Слишком хорошая, чтобы ее испортить.

Я почувствовал не только привычное возбуждение. Вместе с тем пришло какое-то непривычное восхищение, желание сделать приятно, угодить. Раньше я такого не чувствовал. Желание сделать все нежно, чтобы девушке было хорошо.

Поэтому я отстранился. Вместе нам не быть, я скоро уеду и оставлю у девушки только грязную репутацию.

Она быстро полюбит кого-то другого, если я не перейду черту.

Самому же было неприятно, от того что я оттолкнул Лиссу. В душе образовалась какая-то дыра. Еще этот кашель дурацкий, никак не заканчивался.

Я сказал Лиссе то, что должен был, разбил ей сердце, и себе заодно. После такого хотелось поскорее уйти. Провести время одному и успокоиться.

Но нас с Лиссой перехватила Эсма. Она была в бешенстве, и отправила нас чистить картошку. Сидеть друг напротив друга и ЧИСТИТЬ КАРТОШКУ?

Я никогда ее раньше не чистил. В душе и так зияла дыра, а тут еще меня заставили делать то, что я ни черта не умел.

И снова у нас с Лиссой начался диалог. Но в этот раз она говорила спокойно и уверенно. Но что она говорила…

Ее слова проникали мне в подкорку. Она была готова ездить ко мне, хотя не знала даже, где я живу…

Я смотрел на нее и понимал, она была полна решимости. И в какой-то момент плотина надломилась.

Отговорки, что нам все равно не быть вместе перестали для меня работать. Почему не можем? Потому что я герцог?

Да пошло оно все…

Мы можем попробовать. Просто попробовать. Я уеду в свое поместье. Заберу с собой Лиссу, буде разговаривать, гулять. И если получится, если все чувства настоящие, а не мимолетное влечение, оно того стоит, чтобы послать все общество скряг в одно место.

Я вспомнил Дастина и Виолу, и вопрос Лиссы. Да, я хотел так же. Хотел, чтобы Лисса обнимала меня, чтобы смотрела как на героя. В конце концов, я хочу, чтобы меня любили не за деньги и титул, а любили меня самого. В оборванной одежде со своими страхами и терзанием, с дурацким характером.

Я хотел сойтись с той, ради кого буду меняться, с кем буду становиться лучше, без измен, без интриг, без всей этой шелухи.

Она предлагала попробовать, и я хотел того же. Но грудь сильно зажгло. Все дурацкий кашель. Я стал откашливаться, но в этот раз не получалось.

Грудную клетку сводило от боли. Я почувствовал вкус крови во рту. А дальше все как в тумане, я встал, пошел. Отравление, у меня признали отравление.

Вот рука Лиссы держит меня, а вот ее уже нет.

Я помню карету, стены, боль и Лиссу, которая плакала. Казалось, до нее совсем чуть-чуть и можно дотянуться, но протянув руку я потратил последние силы.

— Парень, парень ты держись! — раздался голос целителя.

Но я уже ничего не слышал. Настала тьма.

50

Толпа слуг собралась возле входа.

— Работать идите! — приказала Эсма. — И где вы время находите, чтобы бездельничать? Вик, ты должен за этим следить!

Эсма еще чем-то отчитывала Вика, парень выглядел крайне расстроеннымобъездом Дэниела. А как была расстроена я.

Все кончено. Он больше не вернется.

Я совершенно не хотела в это верить. Но пришлось признать очевидное, через несколько дней.

Я осталась в комнате совсем одна, плотно запирала дверь на ночь и плохо спала. Кошку ночами больше не искала, приходила днем в конюшню и клала в уголочек еду, но она оставалась лежать, пока не покрывалась снегом.

Остался только Дастин, который просил дать ему адрес Дэниела, но разве я могла? Я его не знала. Даже адрес не знала. Мне некуда было написать письмо.

О чем я и сообщила Дастину. Мужчина выглядел темнее тучи. Вместо Дэниела ему выдали в помощники Карла.

И теперь он рубил дрова на заднем дворике, пока я вешала занавески. Когда занавески закончились, Вик перевел меня на более легкую работу.

А именно менять постельное белье. Дней до праздника оставалось все меньше. А Дэниел так и не появился. Как он там? Выздоровел? Я вспомнила, как он уезжал и на душе становилось очень тяжело.

Единственное, что меня спасало, был Дастин и Виола, которые теперь каждый обед ждали меня у себя.

Они стали моими друзьями. Я училась у Виолы готовке, и хотя не очень получилась, она хвалила меня.

— Не грусти, Лисса, он обязательно вернется, — однажды сказала Виола.

— Не вернется, — уверенно сказал я. — Эсма сказала, что его здесь больше не ждут.

— Он не из-за работы вернется, а за тобой, — Виола улыбалась. — Он же так на тебя смотрел в тот день. Я тебе как женщина точно говорю, что он вернется.

Но Дэниел не возвращался.

Я старалась не ходить в столовую, просто не было необходимости. Виола собирала мне еду с собой. А я за это старалась ей хоть чем-то помочь. Хотя помощь мою она не принимала.

— Мне скучно, — призналась она. — Я рада о тебе позаботиться, — говорила она.

В один из очередных вечеров, в которые я шла в домик после работы, встретила Вика со стопкой писем.

— На вот, тебе написали, — брякнул он и сунул мне конверты. Я сразу же приняла их. Это были вести из дома. Я смотрела на подпись леди Николь, на следующем стояла подпись бабули и даже письмо от Софии. Она ведь только недавно научилась писать. Сердце сразу же согрели эти каракули.

— И дружку твоему, — скривился Вик протянув мне одинокое письмо. Сначала я вздрогнула, а потом приняла конверт. Вик сразу же ушел раздавать письма дальше, а я посмотрела на письмо. Неужели Дэниелу?

На