стрелять сидя или даже лежа. А самое главное, хорошей стрельбе из лука надо долго учиться, а самострелом может пользоваться даже женщины. И, кстати, когда мужчины уходят всем скопом на войну, женщины и дети в поселении остаются практически беззащитными, а если у них будет самострел, то это совсем другое дело! Да и стрелять из него укрываясь забором при перезарядке очень даже неплохо выходит, а значит при осадных боях и при защите «градов» от чужеземцев самострел — незаменимая вещь! К тому же, самострелы можно раздать «младшей дружине», — они всяко лучше, нежели праща, а в полной мере орудовать взрослым луком им еще не под силу, да и многим из новичков «отцовой дружины» самострел заместо пращи не помешает!

— Ну … — с сомнением протянул вождь, новыми глазами оглядывая разрекламированный мною самострел, — ежели с этих сторон посмотреть, то да, полезная вещь! Делай! — махнул рукой Гремислав, но тут я его притормозил вопросом:

— Для самострела нужно много болтов! А болты надо вытачивать на особом станке …

Создание токарного, примитивного деревянного станка, не представляло особых, непреодолимых трудностей, а в хозяйстве он мне мог пригодиться не только для обточки древков болтов.

— Что за станок?

Ну, я и поведал в красках вождю о принципах действия данного механизма, впечатлив не только Гремислава, но и всю «военную приемку». Видя, что дядька все еще сомневается в необходимости подобного станка, и чтобы его продавить, я решил, что пришло время выложить свой последний «козырь». Отнес к дереву заранее припасенный щит. Попросил дядьку выстрелить из лука, что он и сделал. Следом в щит я разрядил свой арбалет. Гремислав, надо отдать ему должное неладное почувствовал сразу. Мой арбалетный болт специально сделанный для этой цели с обратной конусностью, в отличие от Гремиславовой стрелы не застрял в щите, а прошил его на вылет, воткнувшись в дерево за щитом, в реальном бою это был бы серьезно пораненный, если не убитый вражеский воин. Даже если наконечник стрелы и пробивал щит, древко все равно застревало в нем, а потому стрела может если и поранить щитоносца, то в основном только в руку, при условии, если щит вплотную не прижимать к телу. Тогда как обратная конусность и малая длина древков моих болтов предотвращали застревание. К тому же, сама рана от арбалетного болта получалась куда как более страшной и тяжелой, по сравнению с более легкими ранами, наносимыми стрелами.

Гремислав особой тупостью и тугодумностью не отличался, как и большинство луговских воинов, сразу сообразил, что к чему, и теперь убеждать его в полезности арбалетов какая-либо нужда отпала окончательно.

В общем, общество в лице военного вождя, с одобрением старосты Яробуда, постановило Стретю, который уже сам был не рад, что связался со мной, смастерить токарный станок для болтов, а я торжественно обещался ему в этом деле помочь.

Теперь, когда у меня есть первый действующий арбалет, стоит не только наладить их массовую выделку, но и обзавестись подвижным станковым арбалетом — аркбалистой — метательной машиной на колесном лафете, способной стрелять как болтами, так и теми же камнями округлой формы, чугунными ядрами или, что особенно для меня было интересно — шарообразными сосудами, заполненными «греческим огнем».

Но в аркбалисте в механизме натяжения тетивы никак не обойдешься без укрепленного на раме ворота, которого у нас еще не было. Обычные же арбалеты снабжать воротным механизмом я не видел особого смысла, среди наших противников стальные кирасы никто не носил.

Глава 17

Сегодня с самого утра находился в кузне, требовалось выковать железные жала для болтов, а сам арбалет уже находился у меня дома в состоянии «допиливания» и «долизывания». Этим делом я занимался самостоятельно, дабы никто не напортачил по незнанию. Правда, неожиданно арбалетом заинтересовался Тороп со своим братиком Славкой, в последние дни они у меня часто гостили и с нетерпением ждали, когда уже этот по-ихнему самострел будет собран и испытан в деле.

Вот и сегодня Тороп приперся со мной на кузню и не столько помогал, сколько мешал. Лысань, наконец, не выдержал и выгнал беспокойного подростка. Но, как выяснилось, далеко Тороп не ушел. Он от нечего делать залез на деревянный тын, окружающий производственный кузнечно-гончарный кластер, расположенный у подножия Луговского града. И вскоре, подняв шум, прибежал обратно.

— Тревога!!! Надо предупредить стражу! К нам идут вои, чужие, больше десятка человек. Некоторые пошатываются, вроде как раненные.

— Чужие? — не понял прервавшийся от работы Лысань.

— Сдалека не поймешь, чужие — в смысле не луговские, но вроде как похожи на драговитский племенной люд.

— Бежим, Див, глянем! — скомандовал Лысань, — а ты Тороп, беги в град и сообщи там! — более не став слушать моего взволнованного братца, кузнец, подхватывая свою секиру, помчался к частоколу. По ходу к нам присоединилась пара гончаров и работавший сегодня на смолокурне Велос.

Вслед за Лысанем по земляным ступенькам вбежал на парапет частокола. С северного направления, по занесенной снегом дороге используемой главным образом для выгона скота на пастбища, шла врассыпную небольшая группа людей.

— Двенадцать человек, — быстро пересчитал я и сообщил окружающим.

— Не луговские, и не с окрестных сел, — сделал верное заключение Велос.

— Да они там все то ли обмороженные, то ли пораненные, — сказал один из гончаров.

Я присмотрелся к шедшим внимательней. Впереди, опираясь при ходьбе на копье, двигался мужчина, лет за сорок с суровым лицом изборожденным шрамами, причем один из шрамов был явно свежий, отдавал краснотой засохшей крови. Одет он был в ношенную, местами продырявленную медвежью шкуру, растительность на голове мужика имела пепельный цвет. За ним двигались еще семь вооруженных парней и мужиков с большими котомками за спиной. Вид все они имели весьма уставший и потрепанный, некоторые кое-как волочились чуть ли не из последних сил. При этом пятого по счету мужчину я помнил, он был у нас в сентябре. В нескольких шагах от последнего из этой группы воев шла женщина лет двадцати, а сразу за нею — двое малышей лет семи и пяти. Замыкал шествие еще один вооруженный топором ратник. Женщина мне показалась смутно знакомой, через несколько долей секунд память Дивислава дала мне на все исчерпывающие ответы.

— Это свои, драговиты, — выдал я вслух заключение после внимательного осмотра пришельцев.

— С чего ты взял?

— Женщину я