— Пытались спрятать ее сунув куда-нибудь сверху? — продолжил свои догадки Пепел.

— Похоже, ага, — Нокс кивнул.

— И кто же это так отличился, не в курсе?

— Еще нет. Так что шагай, давай. Будем узнавать. Я тоже любопытный.

И Дари шагнул-таки в аудиторию, осторожно обходя обломки как доски, так и кафедры, и пытаясь протиснуться мимо них к своему месту.

— Если кто-то надеялся, что занятия по этому вот поводу не будет, — донесся в спину язвительный голос декана, — то надеялся он зря. Не будет его только у виновника этого непотребства, который сейчас обогревает собой карцер. Для остальных все как обычно. Но начнется оно с физической разминки — нам сейчас доставят сюда веники от химиков. Так что готовьтесь, кадеты. Кители можно снять.

— Н-да, — почесал нос Дари и обернулся к Ноксу. — Что-то оно все становиться однообразным, не находишь?

— В том смысле, что-то гадит, а мы разгребаем?

— Точно. Смысл именно такой.

глава четырнадцатая

Ближе к вечеру, когда компания снова собралась в библиотеке, обсудить набралось уже много чего, причем у всех. Пепел с Красавчиком выяснили-таки, кому третий курс был обязан очередной практической работой с вениками — Парсу. Дари сначала ржал, потом думал, потом махнул рукой:

— Демоны с ним. Все равно понять не могу: то ли все три погрома его рук дело, то ли два, то ли вообще исключительно последний. И если первое — мотивы там покрыты таким мраком, что никакой фонарь не спасет. А потому забудем о нем пока, тем более, что на какое-то время он сам себя со счетов скинул.

— Угу, — кивнул Роши. — На двое суток, минимум. Раньше его из подвала хр… не выпустят.

— Двое? — насторожилась Фэл?

— Ну да, двойное ж наказание.

— Совсем без еды? — продолжала нагнетать ресса.

— Предлагаешь сходить покормить? — насупился Красавчик, который до сих пор так и не определился: продолжать ли считать Парса приятелем или переводить уже в другую категорию. Но вот интерес кадета Фаон к Шкафу не нравился ему однозначно и категорически.

— Именно, — Фэл продолжала настаивать, механически, словно от усталости, потирая виски.

— А, знаете, в этом что-то есть, — задумался Пепел. — Интересное.

— Я тоже за гуманизм, — поддержала Рин.

— Не, я вообще-то не о том, — отмахнулся Пепел. — Я про честный обмен. Мы ему немного пожрать, он нам немного информации…

Но увидев, с каким выражением смотрят на него обе девушки, предпочел тему свернуть:

— Ладно, это потом обсудим. А сейчас… Рин, расскажешь, что узнала? Пока мы тут от любопытства совсем не загнулись?

И Рин рассказала.

История действительно оказалась и любовной, и… с душком. Стало ясно, почему отец не торопился делиться ею с молоденькой дочуркой.

Хотя началось все неплохо и крайне банально — он был ее пациентом. Молодой, красивый, благодарный за спасение… Очень благодарный. И, видно, очень красноречивый. Потому, что ресса, ранее ничего подобного себе не позволявшая, все-таки позволила. А еще, как выяснилось чуть позже, трусливый. Узнав, что ресса готовится родить ему ребенка, он просто сбежал. Не рискнул пойти наперекор своей семье, стеной вставшей против этого союза — такая невестка их не устраивала. Мало того, что старше, мало того что из этих… беловолосых, так еще и медичка! Женщина, ковыряющаяся в язвах и сделавшая это своей профессией? Немыслимо!

Кто поставил в известность род самой рессы — неизвестно. Недоброжелателей, как и завистников, у нее хватало. Но закончилось все тем, что трое старших рода Шоргуа нагрянули в госпиталь как снег на голову, вытащили ее прямо из-за операционного стола и увезли неизвестно куда.

На том история и закончилась — для большинства из тех, кто вообще был в курсе. Но не для лорда Сорвени, в дом которого ресса Эрселин постучала пять лет спустя. Поэтому тот знал, что случилось дальше.

Ее заперли дома, дали возможность родить, и тут же, не спрашивая, выдали замуж по выбору главы рода. Сына она не увидела ни разу — не позволили. Через день после рождения мальчик умер, и спасти его ей не позволили тоже. Не позволили даже попытаться. Но отомстить Эрс смогла — ее муж так и не получил того, ради чего затеяли этот брак: наследника. Одного урока ей хватило с лихвой, теперь она знала, как этого не допустить: все-таки медик.

Пять лет спустя муж умер, и нет, она здесь была не при чем — несчастный случай. Но это подарило Эрселин шанс на свободу, и она его не упустила. Из дома ресса ушла в ночь после похорон, в чем была, а новую жизнь ей помог начать лорд Сорвени, уже здесь, в Шант Эли.

Когда Рин закончила с рассказом, минуту, не меньше, в библиотеке висела тишина — переварить услышанное удалось далеко не сразу. Но потом отреагировал Пепел, не иначе как задницей чуявший, что все это очень важно:

— Н-да… — других слов не нашлось даже у него. — Понять бы еще, как оно связано с той хренью, что творится сейчас в академии?

— А, думаешь, оно связано? — отозвалась Фэл.

— Не думаю. Чувствую. Но определенно да. — И он с надеждой обвел взглядом остальных: — Есть у кого идеи?

Увы, но таковых не нашлось. И тогда он вытащил пузырек с усилителем:

— Ладно. Раз так, будем считать, что есть у меня. Кину на Эрс руны под вот это вот дело, — тряхнул он флаконом. — Глядишь, что и прояснится.

— Пепел, — вскинулся Роши, — сгоришь! Сам говорил — не чаще раза в неделю.

— Говорил, — не стал тот спорить. — Но это без кристаллов. А как с ними, никто не знает. И не узнаем, пока не проверим.

— Давай хоть до завтра отложим, — включилась Фэл, в очередной раз потирая виски и даже не замечая этого. Похоже, чувствовала она себя не очень. — Может, за ночь к тебе и без этого экстрима какие мысли придут?

— Н-ну, давай, — в сомнении протянул Пепел, внимательнее присматриваясь к девушке. — В принципе, особой разницы нет.

— Тогда сейчас пошли ужинать, — радостно поддержал идею Роши.

— И не забудьте, каждый должен спереть что-нибудь для Парса, — напомнил всем Дари. — Нужно же