единственное, о чем могу думать, — снова поцеловать ее, что я и делаю. На этот раз хватаю ее за бедра и прижимаюсь сильнее, отчаянно желая, чтобы она почувствовала меня всего. Я хочу быть внутри нее, но в этом поцелуе нет никакого секса. Есть только мы.

Он медленный. Он наполнен страстью. И это все, в чем я не знал и не понимал, что нуждаюсь.

Я тверд и отчаян, и я больше не думаю ни о прекрасном сексе, ни об офисе, ни о своих правилах. Я думаю о том, как она себя чувствует и как заставляет меня чувствовать.

Ее тело прижимается к моему, успокаивая и заземляя меня. Ее прикосновения заземляют меня. Ее поцелуй заземляет меня.

Она поднимает руки и заводит их мне за шею, скрещивая их за затылком. Ее грудь прижимается к моей груди, и мне кажется, что я никогда не хотел прикоснуться к кому-то так сильно, как к ней.

Ее дыхание тяжелое, и я уверен, что, если бы мы были голыми, я бы довел ее до оргазма одним только трением. Нам нужно поработать над этим.

Я наклоняю ее голову и целую мочку уха, потом шею, нахожу то место на шее, которое заставляет ее вздрагивать, когда я целую, облизываю и покусываю ее.

— Я хочу, чтобы ты посмотрела на меня, — прошу я.

Ее глаза встречаются с моими, она облизывает губы и раскрывает их, приглашая меня к поцелуям.

Я немного отстраняюсь, вглядываясь в то, как она смотрит на меня, как она дышит, как выгибается на мне.

— А я хочу почувствовать тебя. — С этими словами она отстраняется и встает передо мной, снимая с себя рубашку и бросая ее на пол. Она изучает меня; ее идеальная грудь поднимается и опускается с каждым вздохом, ее живот напрягается, когда она переносит свой вес с одного сексуального бедра на другое. Затем она засовывает большие пальцы за пояс штанов и спускает их вниз, доводя меня до исступления каждым движением. На этот раз под штанами ничего нет, и она выходит из них и приближается ко мне, обнаженная, насколько это возможно.

Мой член упирается в брюки, и я смотрю, как она опускается передо мной на колени и расстегивает мои брюки. Мучительно медленными движениями она тянет молнию вниз, прежде чем освободить меня. Теперь она не смотрит на мое лицо, Сандра смотрит на меня.

— Все те времена, когда женщины появлялись и исчезали из твоей жизни… Я никогда не думала, что стану одной из них. — Она произносит эти слова скорее для себя, чем для меня, и прежде чем успеваю их осознать, она берет кончик моего члена в рот, прогоняя все до последней унции здравого смысла.

Нет никакого босса.

Нет друга.

Нет коллеги.

Есть только она.

Я вижу только ее, потому что она — все, что я хочу видеть.

Она не сводит глаз с меня, слегка посасывая, прежде чем взять меня в рот, ее язык танцует вокруг головки моего члена.

— Да, детка, — говорю я, нащупывая руками ее волосы и удерживая, направляя ее движения вверх и вниз. Ее движения неловкие, скованные, и я знаю, что все это для нее в новинку. Тем не менее, это невероятное ощущение, и я хочу помочь ей понять, что мне нравится. — Вот так. — Я откидываю назад ее каштановые волосы, сжимая их в кулаке, задавая темп и давая ей возможность отстраниться или остановиться самой.

Я смотрю вниз и вижу, как она ласкает меня, ее глаза не отрываются от моих, и, хотя удовольствие очень сильное, я чувствую что-то более глубокое, что-то, что заставляет меня хотеть отдать ей все, чтобы доставить ей удовольствие и заставить ее чувствовать себя хорошо, как она делает это для меня.

Она использует свои руки и рот, проводя по мне языком, прежде чем снова глубоко захватить меня, снова и снова. Мои мышцы напрягаются, готовые взорваться, а она наращивает темп, все ближе и ближе подводя меня к краю.

И я останавливаю ее. Не хочу, чтобы все шло так, как я хочу, и специально останавливать ее. Я поднимаю ее на ноги, затем хватаю за бедро и тяну к себе на колени. Она прижимается ко мне, но колеблется. Я мгновенно понимаю, о чем она думает, и отстраняю ее, а затем отправляюсь в свою комнату, чтобы взять средства защиты.

Через мгновение возвращаюсь обратно, думая о том, как потрясающе она выглядит — обнаженная в моей гостиной в ожидании меня.

Ее глаза загораются, когда она видит меня, а на лице появляется мягкая улыбка. Но от этого вида у меня снова стынет кровь, а назойливые мысли жужжат в голове, как пчелы. Что она имела в виду, говоря, что никогда не думала, что станет одной из тех женщин, которые то появляются, то исчезают из моей жизни? Она ведь знает, что все не так… верно?

И эта неприятная мысль не дает покоя. А что еще это может означать? Мы не пара, уж точно не вместе. Мы не более чем коллеги по работе и некая прославленная версия трах-друзей.

— Что такое? — говорит она обеспокоенным голосом. Я качаю головой.

— Ничего.

Я устраиваюсь на своем месте на диване и срываю фольгированную обертку с презерватива, а затем раскатываю его на себе. По крайней мере, она не отказывается позволить мне взять ее без презерватива. Затем усаживаю ее к себе на колени, и она устраивается поудобнее.

Она тянется вниз, чтобы ввести меня в себя, и я улыбаюсь.

— Посмотри-ка на себя, — пробормотал я, и она замерла. — Ты быстро учишься, — говорю, когда она смотрит на меня, словно опасаясь, что она что-то напутала.

На ее губах появляется красивая улыбка, и она продолжает вводить меня. Я вздрагиваю от удовольствия, ощущая ее тепло, когда вхожу в нее. Она вдыхает, и я сжимаю ее бедра, давая ей время привыкнуть.

Я смотрю ей на лицо, наслаждаясь мягким изгибом ее губ и тем, как закрываются ее глаза от удовольствия, когда я проникаю глубоко внутрь нее.

— Вот так, — мягко говорит она и, наклонившись вперед, опираясь руками на мои плечи, начинает двигаться.

Ее бедра двигаются и раскачиваются, вгоняя меня в нее еще глубже, а затем Сандра откидывает голову назад. Я хочу запомнить ее такой навсегда: красивой, чистой, совершенной, моей.

Нет. Не моей. Пока.

— Я хочу, чтобы ты посмотрела на меня, — говорю я.

Она встречает мой взгляд, ее щеки розовеют, а грудь колышется от дыхания. Она смотрит на меня, и я не могу вынести ее напряженности. Я целую ее; поцелуй мягкий,