гроба с его телом нет. Впервые об этом заявила родная племянница Есенина Светлана Петровна Есенина (1939–2010), дочь сестры поэта Александры. Подростком она присутствовала в 1955 году на похоронах мамы Сергея Есенина Татьяны Фёдоровны. Стоя рядом с разрытой могилой, Светлана увидела часть гроба, в котором должно было покоиться тело Есенина. Видела этот гроб и её мама, сестра поэта, провожавшая его в 1925 году в последний путь. Потом она скажет дочери: «Гроб Есенина был другим». Эти воспоминания дополнил рассказ экскурсовода Маргариты Алхимовой (1929–2017). Полвека она рассказывала о тех, кто упокоился на Ваганьковском кладбище, делала длинные остановки у могилы Есенина, которого очень любила. В конце 1980-х к Маргарите Васильевне на кладбище подошёл пожилой мужчина, представился: «Павел Фёдорович Снегирёв». В 1920-х годах он работал шофёром в ГПУ. «Есенина в могиле нет, — рассказал Снегирёв. — Всё случилось в первую ночь после захоронения. Нас собрали, молодёжь, и мы выкапывали гроб поэта. Потом его унесли в глубь кладбища. А мы остались закапывать могилу». Ценно, что рассказы Светланы Есениной и Маргариты Алхимовой сохранились на видео.

В 2000-х племянница поэта Светлана Есенина решилась на крайний шаг — потребовала эксгумации тела своего дяди, чтобы поставить точку в спорах о причинах его кончины. Она, как и другие родственники, не верила в самоубийство: «Сергея Александровича отпевали в церкви. Отпевал отец Иоанн, который его крестил ребёнком. Самоубийц в церкви не отпевают. Люди, знавшие поэта, прекрасно понимали — самоубийство инсценировали». В эксгумации тела было отказано. Вместо этого участок над могилой залили бетонной подушкой метровой толщины. Также было отказано и в возбуждении нового уголовного дела по расследованию гибели поэта. В итоге работу, которую вполне могли проделать российские следователи, выполнили польские криминалисты — поклонники таланта Есенина. В 2009 году в Польше вышла книга «Убийство Сергея Есенина». Её авторы, Гжегож Ойцевич и Рената Влодарчик, сотрудники Высшей школы полиции, провели десятки следственных экспериментов, доказывающих инсценировку самоубийства поэта.

Любое расследование гибели поэта не обходит стороной реалии того времени. Известно, что Есенин приехал в декабре 1925 года в Ленинград работать над изданием своего собрания сочинений. Был очень воодушевлён. Знакомым с радостью говорил, что может стать первым русским поэтом, у кого при жизни выйдет собрание сочинений! Не стал… А те, кто затеял уничтожение поэта, решили провести казнь после казни. Произведения Есенина не только запретили печатать, но и самого поэта активно поливали грязью, формируя для потомков образ пьяницы и дебошира. «Но, если он был таким забулдыгой, как он к 30 годам написал столько произведений?» — резонно замечали многие исследователи.

К поэтической работе Есенин относился как к священному ритуалу. Вставал ни свет ни заря, надевал белую рубаху, садился за стол и работал, не вставая, до 3–4 часов. Пьяным никогда не писал. А написано им, особенно в последние годы жизни, много. И это в условиях, когда власть оказывала на поэта колоссальное давление. На него завели 13 уголовных дел. Одно из самых опасных — обвинение в антисемитизме. За это преступление, по декрету Ленина, в СССР грозил расстрел. Есенин недоумевал: «Что они, сговорились, что ли? Антисемит, антисемит! Да у меня дети евреи!» Над поэтом даже устроили товарищеский суд, во время которого его защищали друзья-евреи, коих у поэта было множество. Тем не менее «певца берёзового ситца» пытались представить «русским фашистом». Два года перед смертью поэт ходил как по лезвию ножа. Часто срывался и уезжал на Кавказ — избегал очередного ареста. В Москве часто менял место ночёвки. Так продолжалось с тех пор, как он вернулся из-за границы после путешествия с Айседорой Дункан. У него был выбор: остаться на Западе или вернуться домой, но оказаться под колпаком ГПУ. Запад ему претил: «Кроме фокстрота, ничего нет. Здесь жрут и пьют». В глубине души он понимал всю опасность своего возвращения. Как верно заметил полковник Хлысталов, эти последние 2 года стали для поэта «трамплином в бессмертие». В любых обстоятельствах Есенин оставался собой. В 1924 года писал, что и Ленин ему «не икона», и что «ни при какой погоде» он ни Маркса, ни Энгельса не читал. Ленин уже лежал в Мавзолее, из него сделали «икону», а из всех троих — Маркса, Энгельса, Ленина — «святую троицу». Гайки закручивались. На издание любого сборника требовалось одобрение партии. Есенин писал: «Не было омерзительнее и паскуднее времени в литературной жизни, чем время, в которое мы живём».

После гибели Есенина была опубликована статья Троцкого. И в главном он не соврал: «Поэт был несроден революции». Есть версия, что именно Троцкий стоит за убийством Есенина. Не простил поэту, что тот изобразил его в образе Чекистова в поэме «Страна негодяев». С другой стороны, есть свидетельства, что Троцкий ценил талант Есенина. И нити преступления ведут к другим высокопоставленным заказчикам, чьи имена до сих пор скрывает гриф «секретно».

* * *

После просмотра таких грустных материалов приятели вновь сделали перерыв.

Первым нарушил молчание Аркадий:

— Как можно было поступать так жестоко! Ведь они, вроде бы, боролись за счастье народа.

— Да, только далеко не весь народ хотел такого счастья, какое предлагали эти экспериментаторы.

15 сентября появилась статья знаменитого писателя Леонида Андреева:

«По лужам красной крови выступает завоеватель Ленин, гордый победитель, триумфатор — громче приветствуй его, русский народ! Ты почти как Бог, Ленин. Что тебе всё земное и человеческое? Жалкие людишки трепещут над своей жалкой жизнью, их слабое, непрочное сердце полно терзаний и страха, а ты неподвижен и прям, как гранитная скала. Как некий Бог, ты поднялся над их земным и ничтожным и презрительной ногою встал на их отечество».

Можно вспомнить, что и во время Французской революции гильотина появилась на свет из самых гуманных соображений. «Отцом» гильотины принято считать французского доктора Жозефа Гильотена. Собственно, по его имени и была названа новая система умерщвления.

Между тем профессор анатомии и депутат революционного Учредительного собрания доктор Гильотен к гильотине имеет лишь косвенное отношение.

Жозеф Гильотен, член созданной в годы Великой французской революции Конституционной ассамблеи, был противником смертной казни. Однако он полагал, что в эпоху революционных изменений совсем отказаться от её применения невозможно. Именно поэтому доктор Гильотен выдвинул идею: если смертная казнь пока существует, пусть она хотя бы будет быстрой и одинаковой для всех слоёв населения.

К концу XVIII века в Европе существовал довольно богатый выбор способов умерщвления преступников. К представителям высших слоёв общества применялось отсечение головы мечом или топором, к неродовитым преступникам — четвертование, колесование или повешение. К прогневавшим духовные власти применялась «казнь