Всякий, кто хоть сколько-нибудь знает, что происходит за пограничными столбами, подтвердит, что во всех отношениях наше положение крайне ухудшилось в результате этого дела. Между тем в деле Будкевича имеется возможность ссылаться на польский шпионаж и на связь с агрессивным польским шовинизмом. В деле Тихона и этого нет. Все другие страны не усмотрят в таком приговоре ничего, кроме голого религиозного преследования».

Однако поначалу доводы Чичерина не произвели впечатления на большевистских руководителей. 12 апреля 1923 года Политбюро постановило:

«Дать директиву Верховному трибуналу вести дело Тихона со всею строгостью, соответствующей объёму колоссальной вины, совершённой Тихоном».

Вскоре советским вождям пришлось убедиться в правоте Чичерина. Уголовное преследование патриарха Тихона вызвало на Западе колоссальную волну негодования, которую было невозможно игнорировать. Против расправы над Тихоном выступили не только иерархи Римско-католической церкви, но даже Фритьоф Нансен — ключевая фигура в продаже российских церковных ценностей на Запад. И Чичерина неожиданно поддержал Дзержинский.

Но особенно отрезвляюще на кремлёвское руководство подействовала знаменитая нота Керзона от 8 мая 1923 года. Британский министр иностранных дел фактически выдвинул советскому правительству ультиматум, пункты 21 и 22 которого прямо требовали прекратить религиозные гонения в СССР.

Весной 1923 года в Москве надеялись на скорое установление дипломатических отношений между Великобританией и Советским Союзом, поэтому в Кремле не хотели ссориться с Лондоном.

Разумеется, публично большевики не могли признать, что они фактически выполнили многие пункты этой ноты.

Несмотря на трескучую пропаганду и многочисленные митинги с сожжением чучела лорда Керзона, советские власти в июне 1923 года вынуждены были освободить патриарха Тихона. При этом они выдвинули ряд условий, на которые он скрепя сердце согласился.

С июня 1923 года и вплоть до февраля 1924 года патриарх Тихон хоть и находился на свободе, но оставался под следствием. Да, то воздействие, которое оказывали на него руководители Антирелигиозной комиссии при ЦК РКП (б) и чекисты, делало предстоятеля Православной российской церкви, по их признаниям, более уступчивым. Практически ни одно его воззвание, начиная с лета 1923 года, не публиковалось без согласования с советскими органами (чаще всего эту функцию выполнял начальник 6-го отделения Секретного отдела ОГПУ Тучков).

Но патриарх Тихон своей главной задачей видел сохранение канонической Русской церкви и преодоление обновленческого раскола. Несмотря на аресты его ближайших и верных соратников — например, архиепископа Илариона (Троицкого), — ради этой высокой цели он был готов пойти на примирение с советской властью и на её признание.

Однако, в одних случаях идя на уступки чекистам, буквально выкручивающим ему руки, позже патриарх Тихон нередко дезавуировал свои предыдущие заявления. Так случилось, например, в истории с активно навязываемым ему с Лубянки новым стилем (григорианским летоисчислением), ранее признанным обновленцами. Несмотря на все действия обновленцев и стоящих за ними чекистов, патриарх Тихон до самой своей смерти оставался символом единства Православной российской церкви, оберегающим её от новых расколов.

Многих смутила очень странное происшествие: в декабре 1924 года неизвестные, которых потом так и не нашли, ворвались в покои патриарха в Донском монастыре и застрелили его келейника Якова Полозова.

После гибели Полозова, много лет находившегося при патриархе, Тихон сильно сдал. У него обострились старые болезни, и он лёг на лечение в клинику Бакуниных, где и умер 7 апреля 1925 года. За полмесяца до смерти патриарха началось очередное судебное преследование: в 6-м отделении Секретного отдела ОГПУ на него завели новое уголовное дело и выписали постановление об изменении ему меры пресечения — оставалось лишь вписать в документ нужную дату…

За все это время Церковь, важнейший духовный и социальный институт нашей страны, повидала многое и выжила несмотря ни на что. Вопреки всем репрессиям и гонениям, она пережила даже богоборческую советскую власть.

* * *

28 декабря 1925 года не стало тридцатилетнего Сергея Есенина, но споры о том, что послужило причиной кончины, не утихают до сих пор.

Официальная версия — самоубийство, но она не выдерживает критики, особенно когда развенчать её берётся следователь угрозыска.

Именно старший следователь Московского угрозыска, полковник МВД в отставке Эдуард Хлысталов (1932–2003) пробил первую брешь в официальной версии. На Петровке, 38 он не раз сталкивался с инсценировкой самоубийств, когда преступники пытались таким образом замести следы. Ознакомившись с подлинником дела Есенина и фотографиями из морга (долгое время они нигде не публиковались), полковник уже не сомневался: поэта убили.

Повреждения на теле Есенина говорили о том, что поэта избивали, он сопротивлялся (в своём деревенском детстве он не раз был участником кулачных боёв). В какой-то момент сзади на Есенина накинули удавку — об этом свидетельствовали ярко выраженные борозды на лице, которые шли от углов губ к затылку — так бывает, когда удавка попадает человеку в рот. Борозды эти, как и другие повреждения на лице, в дальнейшем старательно загримировали, прежде чем положить поэта в гроб.

Поразило полковника и то, что на место происшествия выехал один-единственный следователь — Николай Горбов, который служил в милиции всего 3 (!) месяца. Хлысталов, знавший милицейскую кухню изнутри, докопался до правды. Оказывается, в «Англетер» приезжала ещё и бригада местного угрозыска под руководством Фёдора Иванова, который занимался расследованием убийств. Значит, подозрение в совершении убийства появилось с самого начала. Но протокол Иванова — если он вообще был составлен — пропал бесследно. Зато в деле есть протокол того самого Горбова, составленный с нарушением всех норм и правил. Чуть позже выяснилось, что Есенин вообще не жил в «Англетере», где якобы наложил на себя руки. Виктор Кузнецов, автор книг о Есенине, нашёл списки постояльцев. Они велись скрупулёзно, поскольку «Англетер» был в ведении ГПУ и на каждом этаже сидел дежурный в погонах, проверявший документы у постояльцев. В конце декабря 1925 года в гостинице проживали около 150 человек. Есенина среди них не было. Как это объяснить? «АиФ» в своё время беседовал с 82-летним Николаем Брауном, сыном поэта Николая Леопольдовича Брауна, которой вместе с другими писателями был приглашён в номер «Англетера» 28 декабря в качестве понятого. Браун-старший отказался подписывать заключение о самоубийстве поэта, а много лет спустя поделился с сыном информацией: Есенина убили в другом месте, а в номер гостиницы тело принесли завёрнутым в ковёр. Из «Англетера» потом тело великого русского поэта выносили через чёрный ход, словно скрывали «чёрные дела».

Руководил «Англетером» в те годы сотрудник ГПУ Василий Назаров. И управляющий Назаров, и следователь Николай Горбов спустя несколько лет исчезли: одного расстреляли, другой пропал без вести.

А дальше исследователей ждали ещё более шокирующие факты. Не исключено, что на Ваганьковском кладбище, где был похоронен великий поэт,