Совесть и представление о грехе и греховности сделались отжившими понятиями. Нормы морали заменили милиционеры. Стали жить под заманивающими лживыми вывесками. И привыкли к ним. Даже полюбили. Настолько, что смутьянами и врагами почитаются те, кто, стремясь к истине, взывает к сердцу и разуму, смущая тем придавивший страну стойловый покой».

О том времени известный советский и российский поэт-песенник Игорь Васильевич Коханóвский написал замечательное стихотворение:

Закон диалектики

Сначала били самых родовитых,

Потом стреляли самых работящих,

Потом ряды бессмысленно убитых

Росли из тысяч самых не молчащих.

Среди последних — всё интеллигенты,

Радетели достоинства и чести,

Негодные в работе инструменты

Для механизма поголовной лести.

В подручных поощряя бесталанность,

Выискивала власть себе подобных.

В средневековье шла тоталитарность,

Создав себе империю удобных,

Послушных, незаметных, молчаливых,

Готовых почитать вождём бездарность,

Изображать воистину счастливых,

По праву заслуживших легендарность…

Держава, обессиленная в пытках,

Ещё не знала о потерях сущих,

Не знала, что КОЛИЧЕСТВО убитых

Откликнется ей КАЧЕСТВОМ живущих.

На территориях, занятых большевиками, процветал «красный бандитизм» — произвол левацки настроенного партактива и сотрудников силовых структур, которые под прикрытием «революционной целесообразности» чинили неправомерные расправы, аресты и реквизиции. «Красный бандитизм» стал проблемой после окончания Гражданской войны. То, что было нормой в годы Военного коммунизма и продразвёрстки, при НЭПе стало нежелательным. «Красным бандитизмом» занимались, в том числе, и сами чекисты.

Но главное, чем занимались в те годы сотрудники ВЧК, — это провозглашённый Владимиром Лениным «красный террор», то есть массовые аресты и расстрелы по классовому признаку, а также взятие заложников. Первый руководитель ВЧК Феликс Дзержинский и главред журнала «Красный террор» описывал задачи ведомства так: устрашение, аресты и уничтожение врагов революции по принципу их классовой принадлежности.

* * *

Сто лет назад, в начале 1921 года, в России начался массовый голод, погубивший миллионы людей. Разразившаяся гуманитарная катастрофа вынудила советское правительство принять иностранную помощь, но стала для него удобным поводом для преследования врагов внутри страны.

О тяжёлой и драматичной истории взаимоотношений Русской православной церкви с советской властью рассказал кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института истории Сибирского отделения РАН Станислав Петров.

В течение предшествующих двух столетий, с эпохи Петра I, отменившего патриаршество, Русская церковь, по сути, была ведомством православного вероисповедания и частью государственного аппарата Российской империи. Но ещё до этого русское православие наследовало византийской традиции симфонии — единения и гармонии церкви и государства. Поэтому в синодальный период своей истории, вплоть до Поместного собора 1917–1918 годов, Православная российская церковь фактически находилась в пленении у официальной власти, что не могло не отразиться на отношении к ней со стороны противников этой самой власти…

Когда весной 1921 года в России разразился катастрофический голод, патриарх Тихон (Беллавин) обратился за помощью к папе римскому Бенедикту XV, а также к церковным иерархам Англии и США… В ответ государственный секретарь Ватикана кардинал Пьетро Гаспарри заверил, что Католическая церковь окажет всю необходимую помощь для спасения голодающих в Советской России. Вскоре и сам римский папа выступил с соответствующим обращением, а потом аналогичные заявления опубликовали протестантские иерархи в США и Великобритании.

Известно, что большевикам пришлось согласиться на деятельность в России иностранных благотворительных организаций: Американской администрации помощи (АRА), квакерских обществ, миссии знаменитого норвежского полярника Фритьофа Нансена и многих других. До поры до времени советская власть мирилась с существованием Всероссийского комитета помощи голодающим — общественной либеральной организации, созданной бывшими министрами Временного правительства Николаем Кишкиным, Сергеем Прокоповичем и его женой Екатериной Кусковой…

Известно письмо Ленина, написанное в конце августа 1921 года Сталину и другим членам Политбюро, с требованием дать указание советским газетам «высмеивать и травить не реже одного раза в неделю в течение двух месяцев» членов Всероссийского комитета помощи голодающим. Сначала большинство из них собирались расстрелять, но после заступничества Нансена отправили в ссылку, а потом и вовсе выслали из страны…

Допуск в Россию иностранных благотворительных организаций был вынужденной мерой для большевиков. К 1921 году их власть в стране ещё недостаточно укрепилась, с катастрофической ситуацией в голодающих регионах они явно не справлялись, поэтому им приходилось соглашаться на помощь из-за границы. Но с Православной церковью советская власть не церемонилась, поэтому русское духовенство, несмотря на неоднократные обращения патриарха Тихона, долго не могло добиться разрешения на сбор пожертвований в помощь голодающим. Причём это касалось не только Православной церкви, но и других религиозных организаций нашей страны.

Ситуация изменилась лишь к декабрю 1921 года. Как ни странно, произошло это во многом благодаря Сталину.

Ему как наркому по делам национальностей пришло обращение от мусульманских религиозных деятелей Поволжья с просьбой разрешить оказание помощи умиравшим от голода людям. Сталин письмо мусульманского духовенства отправил на рассмотрение в Политбюро ЦК РКП (б).

В результате только в начале декабря 1921 года ВЦИК разрешил создать церковный комитет для помощи голодающим. С этого момента Православная российская церковь могла легально участвовать в гуманитарных акциях для спасения людей от голодной смерти. Причём это касалось не только её, но и других религиозных организаций России.

Тут надо напомнить, что зимой 1921–1922 годов ситуация в Советской России стала совсем катастрофической: это был пик смертности от голода и сопутствующих ему эпидемий, когда количество жертв исчислялось сотнями тысяч. Однако разработка инструкций, устанавливавших порядок сбора церковных пожертвований, их распределения и формы отчётности затянулась вплоть до февраля 1922 года. После этого патриарх Тихон с разрешения Политбюро официально призвал верующих делать пожертвования в пользу голодающих, а духовенству разрешил передавать на их нужды драгоценные церковные украшения, утварь и имущество, не имеющие богослужебного употребления.

Но именно в феврале 1922 года началась печально известная акция по изъятию церковных ценностей, которая фактически привела к разграблению Православной российской церкви. Зачем большевики это устроили?

Эта акция была частью более широкой кампании, стартовавшей по инициативе Троцкого ещё в ноябре 1921 года. Она касалась учёта и сосредоточения всех ценностей бывшей Российской империи, в том числе из закрытых к тому времён храмов и монастырей Православной российской церкви. Все изъятые ценные предметы отправлялись в Гохран, а оттуда в большинстве случаев на переплавку.

Как обычно бывает в подобных случаях, аппетит приходит во время еды. Этого большевикам показалось мало, и Троцкому пришла идея расширить масштаб кампании.

В начале января 1922 года он направил письмо Ленину, где указывал, что в ещё действующих на тот момент церквях и монастырях сосредоточены драгоценные предметы стоимостью в несколько миллиардов рублей, что было неправдой. Изъятие церковных ценностей