Шрифт:
Закладка:
* * *
У директора швейки Скворцовой застал и её заместителя Агееву. Обе женщины встретили меня радушно. Узнал, что новые швейные машинки они ещё не получили. Ну, копия заявки у меня есть. Попрошу сегодня наших посодействовать.
— Получается у вас, хоть понемногу, излишки нарабатывать? — поинтересовался я.
— Работаем, — кивнула замдиректора Екатерина Захаровна.
— Мы подумали, что надо довести количество изделий хотя бы тысяч до десяти, — переглянулась с ней директор. — А то несолидно как-то с запросом выходить, куда их девать…
— Ну, почему бы и нет… Нарабатывайте, и с запросом не спешите. Мы ещё почву там не подготовили. Я вам маякну, когда надо будет писать. Тут ещё такой вопрос… У вас кадровый резерв на швей есть? Всё-таки четырнадцать новых рабочих мест ожидается.
— Ну, мы не занимались ещё этим вопросом, — ответила директор. — Рановато ещё… И в конце учебного года выпуск в училищах будет… Найдём людей…
— Я почему спрашиваю… На камвольной фабрике, где вы ткань закупали, у Валентины Петровны Колесниковой…
— А, ну, знаю-знаю, — кивнула директриса Валерия Демьяновна.
— У них там оборудование новое ставят, современное. Люди высвобождаются. Не знаю, есть ли кто с вашего района среди рабочих. Но, может, вы предложите ей часть людей к себе взять? На машинке шить большинство женщин умеет…
— Да не вопрос, — переглянулась директриса со своим замом. — Почему не взять?
— И ещё один момент. Помогите соседям с обувной фабрики, пожалуйста, с детскими комплектами постельного белья. Им надо сто комплектов, ясли устраивают для детей своих сотрудников. Можно официально всё оформить, они оплатят.
— Хорошо, — кивнула директриса. — Сделаем. Тем более раз для своих же сотрудников… Тут как не помочь…
Попрощался с ними и пошёл к главному инженеру. Чернова на месте не оказалось. Не стал его искать. Мне ещё надо на кожгалантерейную фабрику попасть до совещания.
* * *
Лубянка.
Полковник Воронин пока что ни с кем не поделился своими подозрениями насчёт Ивлева и его сестры. Тем более, не стал тревожить Вавилова своими догадками. Факт предательства национальных интересов, как таковой, отсутствует. Доказать, что «Скворец» рассказала брату о своей вербовке будет очень проблематично. Давить на нее генерал явно не даст, из-за Павла Ивлева и родственников-миллионеров Дианы за рубежом. А если просто спросить, так они оба, попросту, будут всё отрицать! Тем более сам вопрос Ивлеву, знает ли он, что Диана агент КГБ… А если не знает на самом деле, и ему все померещилось? Получится, что он тогда своими руками своего же агента разоблачит, пусть и перед родственником… Так делать нельзя. Да даже если и ухитриться как-то к стенке прижать и заставить признаться… Какой смысл? Чтобы прижучить за разглашение «Скворца»? А дальше что? Не сажать же ее, в конце концов… Да любое серьезное наказание в ее адрес, и Ивлев из-за сестры перестанет быть лояльным к Комитету. Пошлет к чертовой матери с их лекциями. Зампред будет очень этим недоволен. Да и что, это первый случай, когда вновь завербованные агенты разбалтывают об этом своим родственникам и свойственникам? И что, многих наказали? Никто никого не сажает за такое. Это же всего лишь сам факт вербовки, а не секретные сведения, что агент КГБ смог узнать. Тем более это не на пользу самому болтливому агенту, как правило, и выходит. Проболтается кто-нибудь из тех, кому доверился, узнают люди, и все, никто с ним в баню мыться уже не пойдет, к себе домой в гости не позовет. Бояться будет, что стуканешь на него. Болтун обычно, сам себя и наказывает…
Так что жестких мер тут не принять… А то ж никто не будет соглашаться с КГБ сотрудничать.
Та же самая ситуация с прослушкой. Тут вообще не выявить, знает ли о ней Ивлев. Напрямую же не спросишь: — «Павел, а ты знаешь, что мы у тебя прослушку организовали в квартире, и знаем, сколько раз в день ты в туалет ходишь»? Дураком будет, если ответит — «знаю, конечно»! А он кто угодно, но не дурак.
Сплошной тупик…
* * *
Филатов, директор кожгалантерейки, встретил меня совсем другим человеком. Глаза горят, движения энергичные. Даже осанка изменилась. Так-так…
— Добрый день, Андрей Дмитриевич. Что у нас хорошего? — полюбопытствовал я.
— Дружинина заявление по собственному желанию написала, — улыбаясь, протянул он мне руку.
— Да вы что! — удивился я, пожимая ему руку на автомате. — Надеюсь, вы подписали его без двухнедельной отработки?
И мы оба расхохотались…
— Это ещё не всё, — поднял вверх указательный палец директор. — Звонили с Серпуховского кожзавода. Они нам поставят нормальную партию за март и сверх того тоже.
— О, замечательная новость.
— Да… Извинились за недоразумение. Сказали, что обнаружили сегодня нашу партию на складе. Оказывается, нам по ошибке совсем не то отправили. Грузчики что-то напутали!
— Что вы говорите! Ай-ай-ай. Какая досада! А что делать с тем хламом, что они нам якобы по ошибке прислали? Вы им сказали, что мы им вернуть эту партию не сможем?
— Ну, разумеется. К счастью, они и не претендуют на неё.
— Ну, отлично… А жизнь-то налаживается! — улыбнулся я ему и он кивнул в ответ, широко улыбаясь. Да уж, при этой встрече мы давили улыбки, как голливудские актеры, узнав, что их снимают на скрытую камеру. Хотя, столько хороших новостей, как же удержаться! — А теперь, пойдёмте-ка к главбуху, обсудим вместе новые безопасные методы работы.
Он охотно поднялся и мы направились вместе с ним к Демидовой. Светлана Степановна встретила нас дружелюбно, тут же попросила одну из своих сотрудниц нам чай организовать. Мы закрылись в её кабинете, и я прочёл им лекцию по безопасности. Всё, что я обычно говорю всем.
— Чем меньше народу в курсе, тем все мы спокойней спим, — призывал я их. — И ещё. Пока нам не поставили хорошую партию за март, кому-то из вас надо съездить в Серпухов и договориться на заводе о правильном распределении кожи по партиям, официальной и дополнительной. Всё, что есть в дополнительной, обязательно, хоть несколькими
