Шрифт:
Закладка:
На обувной фабрике первым делом нашёл главного инженера Маркина.
— Ну что, Михаил Дмитриевич, как успехи? — поинтересовался я.
— Помещения готовы, — доложил он. — Оборудование уже частично пришло, начали монтаж. Перенесли спецучасток…
Он на мгновение замялся.
— Тяжёлую установку уронили, — наконец, вздохнув, произнёс он.
— Как уронили?
— Ну, из подвала когда выносили по лестнице… Уронили.
— Никто не пострадал? — озабоченно спросил я.
— Да нет… Но установка…
— Что, прямо вдребезги?
— Нет. Отремонтировали кое-как, пока работает. Я её на обычный участок поставил, а на спецучасток нормальную.
— Ну, если совсем критично будет, работать перестанет, заказывайте новую, — сказал я. — Хотя нет, раз урон понесла серьезный, то сразу и заказывайте! Как работать перестанет, уже поздно будет.
— Так мы же только получили новое оборудование, — удивлённо возразил он.
— Так что? Это же на один участок только. Тут на всей фабрике оборудование времён царя Гороха.
— Это да, — был вынужден согласиться Маркин и мы с ним попрощались.
Потом зашёл в местком. У них тут беда с детским садом и яслями…
Анна Глебовна, увидев меня, так обрадовалась, как будто я ей всех детишек уже пристроил. А мне ей и сказать-то нечего, забыл в пятницу у Сатчана про ясли узнать по моему запросу, удалось ли что-то уже решить… Вот же память, и винпоцетин еще, наверное, не изобрели…
— Спасибо вам, Павел Тарасович! И от меня, и от всех наших женщин с детишками спасибо! Нам две квартиры на первом этаже в соседней пятиэтажке отдали под детский сад. Мы сейчас там ремонт своими силами делаем, — подошла ко мне почти вплотную председатель месткома, заглядывая в глаза. Ну хоть за пуговицу не взяла…
— О, прекрасно! — приятно удивился я тому, как быстро наши на мой сигнал отреагировали.
— Сколько мы просили! Сколько писали! Всё бестолку! А сейчас нам и в штат педагогический коллектив добавили, и, даже, музыкального работника!
— А повара как же?
— Наша столовая будет готовить и на ясли-сад, — уверенно ответила Анна Глебовна.
— Вы уже всё продумали? — улыбнулся я. — Мебель детская, постели, игрушки… Всё есть?
— С новой мебелью проблемы. Её получим только в следующем году, в лучшем случае. На этот год нас нигде в планах нет. Но ничего. Раскладушки, постельное бельё и игрушки родители сами принесут, они так обрадовались, так обрадовались! — ликующе сообщила она. — Столы и стулья нам из какого-то пионерского лагеря списанные уже привезли.
— Там же ещё шкафчики нужны, чтобы раздеваться детям. Лавки…
Списанная мебель, раскладушки и постельные принадлежности за свой счёт… Неужели и правда, нельзя мебель человеческую приобрести? Надо будет сегодня поднять этот вопрос на собрании.
— Сколько у вас получилось групп? — поинтересовался я.
— Две по двадцать детей. Ясельно-малышовая до трёх лет. И старшая с трёх до семи.
— Понятно, — сделал я себе пометки в ежедневнике. — Ну, что ж. Очень рад, что решение этого вопроса сдвинулось с мёртвой точки. Так… За постельным бельём для детского сада обратитесь на соседнюю швейную фабрику. Я сегодня буду у них, предупрежу, что вам надо сто детских комплектов.
— О, спасибо! — искренне поблагодарила она, мы попрощались, и я направился к директору.
По пути думал, как приятно, когда можешь людям вот так быстро помочь. Это же матери, с малышами… Самые уязвимые… Удачно для них я помер в Москве в двадцать первом веке, что есть, то есть…
— Добрый день, Иван Сергеевич, — заглянул я к директору в кабинет. — Не заняты?
— Проходите, проходите, Павел, — протянул он мне руку.
— Как дела?
— Вы с Маркиным уже виделись? — напряжённо глядя на меня, спросил Серов.
— Насчёт оборудования, которое уронили? — догадался я. — Да, слышал уже. Это просто чудо, что никто не пострадал.
— Это да, — согласился директор.
— Я Маркину сказал, что у вас большинство оборудования такое старье, что предусмотреть, что и когда выйдет окончательно из строя, невозможно. Пусть заказывает новое и не только то, что разбили. Поощрять небрежность к оборудованию, конечно, нельзя. Но и трагедии делать из того, что случилось, тоже не надо. Это жизнь, бывает. Уверен, это получилось не специально. И потом, это всего лишь железо. А представьте, придавило бы кого-нибудь?
— Полностью с вами согласен! — оживился директор.
От него пошёл к главбуху. Крылова с недовольным видом сообщила мне о происшествии, о котором я и так уже знал.
— Елизавета Романовна, это неизбежные издержки, — начал и ее утешать, — Не ошибается тот, кто ничего не делает. Тем более, Маркин оборудование реанимировал, как он сказал. Нам, вообще-то, очень повезло, что никто при этом не пострадал.
— Ну, это понятно, — вынуждена была согласиться она.
— Я о чём ещё хотел с вами поговорить. У нас же теперь есть детский сад.
— А, да! — с гордостью выпрямилась она.
Похоже, это много говорит о предприятии.
— Что у нас с финансированием? — продолжил я. — Если мы мебель для детей официально закажем, будет чем оплатить?
— Конечно! — уверенно ответила она. — Было бы где купить! Нам же всё нужно в сорока экземплярах. Ну, кроме столиков и стульев.
— Отлично. Я тогда начну вентилировать этот вопрос.
Она кивнула с благодарной улыбкой, и мы попрощались. От неё пошёл на швейку, сразу к директрисе.
* * *
Москва. Фабрика художественной галантереи.
Весть об увольнении Дружининой разнеслась по фабрике со скоростью звука. Хоть она и старалась держаться как всегда, уверенно и независимо, но её задевали насмешливые взгляды сотрудников фабрики.
Не могут же они знать, по какой причине, на самом деле, я увольняюсь, — уговаривала она сама себя не обращать ни на что внимания. — Может, мне самой надоело работать в этом гадюшнике!
— Что, Екатерина Андреевна, так обиделись, что нас не выкинули из очереди на квартиру, что и покинуть нас решили? — язвительно спросил её один из рабочих под одобрительные ухмылки таких же болванов.
Дружинина проигнорировала этого нахала и прошла мимо, даже не взглянув на него. А внутри всё кипело!
Будет мне тут сброд всякий
