Шрифт:
Закладка:
— Ты любишь шоколадные кексы?
Наверное, глупый вопрос, потому что почти все, кого знаю, любят шоколад. Однако Нокс обычно является исключением из правил, поэтому и решила спросить, прежде чем предлагать ему.
Но я не была готова к его ответу.
— Не знаю. Никогда раньше не пробовал.
Собираюсь рассмеяться, потому что он явно шутит, но его серьезное выражение лица говорит мне, что это не так.
— Ты никогда раньше не пробовал шоколадные кексы? — уже хочу заметить, что технически это шоколадно-карамельные кексы с кокосом, но следующие его слова звучат еще более странно.
— Я никогда не ел кексы и точка.
— Наверное, не очень любишь сладкое?
Повернувшись к холодильнику, он достает бутылку воды.
— Не знаю. Никогда не пробовал.
Я оборачиваюсь: — Ты что, блядь, издеваешься надо мной?
— Нет, — отвечает он. — Отец ненавидит выпечку и никогда не хотел, чтобы она была в доме, поэтому мама никогда не готовила ничего подобного.
У меня слегка отвисает челюсть, потому что это чертовски трагично. Отец подарил мне игрушечную печь Easy-Bake, когда мне было девять, отчасти поэтому я так сильно люблю выпечку.
Это была любовь с первого взгляда.
Даже когда у нас не было денег на сладости, я притворялась, что пеку что-то вкусное, чтобы почувствовать себя лучше.
Тот факт, что Нокс упустил что-то настолько нормальное, очень печален.
— Ты никогда не ел что-нибудь вкусненькое вне дома?
Он пожимает плечами, выглядя раздраженным.
— Не додумался до этого.
— Это… — замолкаю на полуслове и беру кекс. — Ну, знаешь, как говорится, все бывает в первый раз.
Он направляется ко мне, изучая мое лицо, как будто пытаясь запомнить каждую веснушку на нем. С каждым его шагом мои щеки горят все сильнее.
Жду, что он выхватит кекс и съест его, но он наклоняет голову… а затем проводит языком по моей нижней губе.
— На вкус слаще, чем кажется, — бормочет, прежде чем отстраниться.
У меня нет слов. Иногда он может быть таким жестоким, что у меня перехватывает дыхание…
Но бывают моменты, подобные этому, когда я чувствую, как между нашими телами пробегает электрический ток, и это сбивает с толку.
Соблазняет меня.
Как злой волшебник, который накладывает заклятие, которое невозможно разрушить.
Прочищая горло, протягиваю кекс: — Попробуй…
— Что все это значит? — спрашивает мама, заходя на кухню.
— Я испекла кексы для вечеринки.
Удивление отражается на ее лице.
— О…
— Что ты сделала? — огрызается Трент, заходя следом за ней.
Ясно, что он не в лучшем настроении.
— Я испекла кексы, — повторяю, — для вечеринки.
И хотя он, возможно, не самый большой поклонник сладостей, гости, которые придут в его дом сегодняшним вечером, могут оказаться таковыми.
Наблюдаю, как гнев разливается по его лицу, искажая и без того суровые черты.
— Выброси их.
Подождите? Что? Он шутит?
Смотрю на маму, но она не встречает мой взгляд.
— Нет, — качаю головой, изо всех сил стараясь не рассмеяться, но смех все равно вырывается. — Я не стану выбрасывать вкусные кексы только потому, что они тебе не нравятся.
Это глупо.
Черт, вся эта конфронтация просто глупа.
Жестом указываю на поднос: — Если ты не хочешь, чтобы они были на вечеринке, хорошо. Не подавай их. Я просто…
Все происходит так быстро, что я едва успеваю осознать происходящее, когда Трент проводит рукой по острову, и поднос падает на пол.
— Я не хочу, чтобы это дерьмо было в моем доме. Избавься от него. Сейчас же.
Он сумасшедший. Его поведение совершенно странное.
— Срань господня. Ты сумасшедший. Что, черт возьми, с тобой не так?
В следующий момент он хватает меня за подбородок и сжимает его с такой силой, что мне становится больно, когда упираюсь поясницей в стойку.
— Следи за языком, юная леди.
Он сошел с ума. Другого объяснения нет.
— Да пошел ты, — смотрю на маму, взгляд которой теперь направлен в пол. — Ты действительно позволишь ему так со мной разговаривать?
Потому что мой отец никогда бы так не поступил.
— Я не потерплю неуважения в своем доме, — Трент поднимает руку. — Пора бы тебе научиться…
— Папа, — рявкает Нокс, втискиваясь между нами, — Аспен не знала этого правила.
Правила? Господи. Это место с каждым днем все больше напоминает тюрьму.
От взгляда, которым он одаривает Нокса, мурашки бегут по спине. Затем он делает шаг назад и смотрит на мою мать.
— Разберись со своей дочерью, Эйлин. Или, да поможет мне Бог, это сделаю я.
Наконец выйдя из транса, мать поднимает голову: — Аспен, иди в свою комнату.
— Серьезно? — насмехаюсь я. — Мне не двенадцать.
— Эйлин, — предупреждает Трент.
Подойдя ко мне, она хватает меня за локоть.
— Комната. Сейчас же.
Упираюсь ногами: — Нет.
Ее ладонь больно ударяет по щеке, это так поразительно — и унизительно — что приходится смаргивать слезы.
Я скучаю по папе.
Единственная мысль, которая крутится в голове, когда я взбегаю по лестнице в свою спальню.
Эта и… то, что хочу уехать.
В начале января мне исполнилось восемнадцать, так что мама мало что может сделать, чтобы помешать мне.
Могу использовать накопленные деньги, чтобы найти квартиру до начала учебы в колледже.
Не знаю, почему я не подумала об этом раньше.
Достав из шкафа чемодан, начинаю набивать его одеждой… но останавливаюсь.
Сначала нужно придумать план.
Но для этого необходимо точно знать, какой суммой я располагаю. Тогда смогу выделить немного на гостиницу и еду, пока буду искать квартиру.
Подхожу к столу и включаю ноутбук. Введя пароль, захожу в свой банк.
Желудок сжимается.
На моем счете пятьдесят семь долларов… но этого просто не может быть. У меня должны быть тысячи.
С замиранием сердца изучаю траты.
Вижу счет в тысячу долларов за ветеринара для Вискерс и несколько разных покупок, которые помню, — пицца, поездка в Uber и платье для выпускного, которое купила пару дней назад.
Но были и другие действия. Снятия крупных сумм в банкоматах, о которых ничего не знаю.
За последние три недели максимальная сумма снималась довольно часто, иногда по нескольку раз в день. Или лучше сказать… ночь?
Потому что, похоже, это всегда происходит около четырех утра, когда я сплю.
Все это не имеет никакого смысла.
Взяв телефон, звоню в банк. Прождав немыслимое количество времени, чтобы поговорить с представителем, я наконец дозваниваюсь.
Только толку от них мало, потому что в итоге меня переводят на отдел по борьбе с мошенничеством.
Сжимаю переносицу, ожидая соединения, когда в дверь
