Дракон шагнул ближе. От холодной невозмутимости не осталось и следа.

– Вы сейчас оскорбляете меня, Делагарди. Оскорбляете мой дом! – зло выцедил он. – У вас нет доказательств и быть не может: я не виновен.

– Если это так, то вы точно будете не против, чтобы при нашей следующей встрече со мной был ордер.

Родингер зло сощурился:

– Его величество (в отличие от вас!) никогда не усомнится в моей преданности. И не позволит, чтобы вы позорили меня своими наглыми вторжениями в мой дом и в дела моей компании.

– А я уверен в обратном. – Я самоуверенно улыбнулся. – Когда озвучу королю свою теорию и упомяну лорда Карриша, смерть которого так его опечалила, уверен, он позволит мне копнуть глубже. Как вы думаете, что я в конце концов раскопаю? А я, обещаю, рыть не перестану.

Криста призналась, что искажённый, пытавшийся похитить Женю со званого вечера, действовал с подачи её хозяина. Дракона, приказавшего украсть и Эдвину. Хладнокровного, безжалостного, упорно расчищающего себе путь к власти.

Гиллеан Родингер был прав: ревность и ненависть к Вольмару ослепили меня. Я слишком долго считал виновным сына, вместо того чтобы обратить внимание на отца.

– До скорой встречи, ваша светлость, – сдержанно попрощался, хотя очень хотелось закончить то, что искажённый сегодня начал. – Ставлю вам удовлетворительно за попытку отвести от себя подозрения. Но зря вы убили Карпентри и Хейфола.

Родингер поморщился, но не ответил.

Его злость, его ненависть были для меня наилучшим ответом.

Женя Исаева

По дороге домой Вильма подпитала меня новостями с места преступления. Некоторыми подробностями лучше бы, конечно, не подпитывала, но поздно: я это услышала и теперь буду представлять, в красках, бедных лордов, так жестоко и так картинно убитых искажённым.

– И откуда они только берутся, – пробормотала чуть слышно, но, кажется, Вернер услышал. В зеркале заднего вида отразился его вопросительный взгляд, и я поспешила отвернуться к окну, сделав вид, что молчала и ему просто показалось.

– Твой дракон уже успел пободаться с Родингером, – отчиталась призрачная подруга.

Я нахмурилась. И не надоело им? Что ни встреча, так выяснение отношений. Может, они оба получают от этого какое-то скрытое удовольствие? Иначе чего бы им постоянно ссориться.

Будто прочитав мои мысли, а скорее, поняв всё по выражению моего лица, Вильма произнесла:

– Я про Родингера-старшего. Ты, кажется, с ним ещё не встречалась. Неприятный тип, – призрак поёжился. – Есть в нём что-то такое, отчего я чуть ли не впадаю в оторопь. Брр! Убили, кстати, не только драконов, но и молодого следователя, которого Эндер приставил следить за Флемингом.

Тут уже я поёжилась и почувствовала, как по сердцу растекается горечь.

– Не знаю, чего добивался Делагарди, – продолжала Вильма. – Но он заявил прямо в лицо Родингера, что подозревает его в убийствах лордов. Мол, тот очищает себе дорогу к власти. Не сдержал эмоции? Может, стоило предъявлять обвинения, имея на руках доказательства, а не только версии? Вдруг теперь Родингер, если он действительно самый главный мерзавец, начнёт осторожничать?

Осторожничать – в смысле меньше убивать? Я задумчиво потеребила перчатку. Вряд ли Эндер просто поддался чувствам. Скорее, хотел посмотреть на реакцию дракона. А может, спровоцировать на поспешные действия и как результат – ошибки. В чём Вильма права, так эти в том, что без железных доказательств Гиллеан Родингер останется безнаказан.

Попрощавшись с Вернером, а заодно и с Вильмой, я вошла в дом. Голова гудела от обилия мыслей, на душе было горько от осознания, что ещё трое людей погибло. И один из них – коллега Эндера.

Скверно всё это. Очень скверно.

Настроение, и без того отвратное, окончательно испортил Бальдер. Он вышел следом за Минной, открывшей дверь, и пока я раздевалась, решил выплюнуть немного яда. В меня, понятно.

– Ваша светлость снова сбежали?

– У вас снова проблемы с чувством юмора, Бальдер? – ответила я как можно холоднее.

– В последнее время вы проводили всё время с эйрэ, а сегодня вернулись одна, – заметил он.

Прозвучало как упрёк, если не сказать обвинение в преступлении.

– Скажите спасибо, что не с любовником.

Почувствовав, что обстановка накаляется, Минна поспешила исчезнуть, пробормотав, что если мне что-нибудь понадобится, она будет поблизости.

– Или боитесь, что я где-нибудь успела его прикопать?

– Любовника? – не понял дворецкий.

– Эйрэ, – процедила я, с раздражением глядя на этого вечно забывающего, кто в доме хозяин. А точнее, хозяйка.

Домоправитель мрачно хмыкнул:

– Просто мы все очень за вас переживаем, леди. Ваши с эйрэ отношения как будто стали налаживаться…

– Думала, вы спите и видите, когда я снова отсюда исчезну.

– Увы, у драконов не бывает разводов, – горько и очень искренне вздохнул мажордом. – И от того, сумеете ли вы стать образцовой семьёй, зависит будущее мисти Эдвины. Горничные в вас верят, а я… Мне уже давно чужд наивный оптимизм.

Не знаю, что такого я услышала в его словах, но вдруг стало так обидно (не за Раннвей, понятное дело – за себя), что я, не сдержавшись, выпалила:

– Я не Раннвей, Бальдер! Не. Раннвей! Поэтому хватит вешать на меня все её грехи и ошибки. Я только и делаю, что пытаюсь наладить отношения с Эдвиной, восстановить репутацию твоей хозяйки и при этом выжить! Что, между прочим, очень непросто, если учесть, что вокруг меня постоянно отираются убийцы, похитители, искажённые. Ещё вопросы?

Дворецкий хлопнул глазами, раз, другой, после чего молча покачал головой.

– К слову об искажённых, – я направилась к лестнице. – Его светлость как раз занят поисками одного. А я не ультор, чтобы гоняться за всякими безумцами.

Раздражение отступило так же внезапно, как и нахлынуло. Правда, забирать слова уже было поздно: Бальдер услышал. В лучшем случае только он. В худшем – ещё кто-нибудь из прислуги. Служанок в доме Делагарди хоть отбавляй, и одна-две постоянно крутятся рядом. Интересно, что подумал дворецкий? Вряд ли поверил. Скорее решил, что леди совсем с приветом. Ещё интереснее, как отреагирует на моё спонтанное признание Делагарди. И на Кастена, который так и не покинул Гратцвиг. Всё это в довесок к убийству коллеги, разгуливающему по городу искажённому, проблемам с Раннвей и тщетным попыткам вернуть Эдвину. В общем, не жизнь у дракона, а сказка.

А скорее, самая настоящая драма.

С Эндером я увиделась уже поздним вечером. Собиралась ложиться спать, когда в дверь тихо постучали и в спальню вошёл явно уставший Делагарди. Под глазами круги, волосы взъерошены, одежда почему-то в грязи, и в целом вид у дракона был, мягко говоря, потрёпанный.