наведенные галлюцинации почитаешь у Пелевина через 15–20 лет… если доживешь, конечно. Нет, события эти были реальными, зачем отрицать очевидное, но ты реагировал на них не совсем правильно… а если точнее, то совсем неправильно.

— Пример приведи, пожалуйста, — попросил я, — а то абстрактными рассуждениями я сыт по горло.

— Хорошо, — покладисто согласилось оно, — возьмем этот несчастный, как ты выразился, Боинг. Кто тебя дергал за язык, когда по радио начали искать носителей корейского языка?

— Вот ты право, — сказал я после небольшого раздумья, — никто меня не дергал… хотя если копнуть на пол штыка глубже, то мой напарник, Серега который, знал, что я могу на корейском разговаривать -так что если б я промолчал, нет никакой гарантии, что он не сдал бы меня властям.

— Ладно, — мысленно поморщилось второе я, — допустим, тут ты прав и пойдем дальше. Ты же вполне мог отказаться лететь из Елизова в эти… в Ключи что ли…

— Правильно, Ключи, — подтвердил я, — мог, но ты само посуди, какая обстановка вокруг сложилась — извержение вулкана, как уж его… Авачинской сопки кажется… все вокруг трясется и вот-вот провалится в преисподнюю. А тут простой и понятный выход предлагают — как бы ты на моем месте поступило?

— А кстати-кстати, — вдруг что-то вспомнило оно вместо того, чтобы ответить на мой вопрос, — кто там предложил лететь в Ключи?

— Так-так-так, — я даже сел на своем топчане и начал барабанить пальцами по деревянной спинке, чтобы активизировать так свою мозговую деятельность, — какой-то капитан по-моему прибежал в зал ожидания и объявил, чтоб мы все шли ко второму гейту. Или каплей… с четырьмя звездочками, короче, но незнакомый.

— Не, — мысленно поморщилось оно, — это совсем не то, давай что ли дальше пройдемся по твоим похождениям.

— А может, начнем с того эксперимента в бункере? — предложил я смену направления.

— Да можно, — слегка даже растерялось второе я, — давай вспоминай всех, кто был причастен к твоему определению в состав участников того эксперимента, может и точно с этой стороны ближе будет…

— Окей, — согласился я, — зайдем с этой стороны. Значит, как я попал в этот злосчастный бункер… вспомнить бы, больше года ведь прошло… Бессмертнов с Наумычем к этому отношения не имели точно, оба потом круглые глаза делали, когда узнали. Идем дальше… первый отдел наверно приложил руку, но гарантию дать не берусь. О, вспомнил — товарищ Горлумд же меня рекомендовал, если я все правильно помню.

— Так, — даже обрадовалось второе я, — берем товарища Горлумда на карандаш. А что он вообще из себя представляет, можешь рассказать?

— Запросто, — не стал упираться я, — высокий, брюнет, ходит в очках, слегка заикается, поволжский немец вроде по происхождению. Заведующий психоневрологическим диспансером номер два. Еще что-то надо?

— Хватит пока, — ответило оно, — между прочим, что-то мне подсказывает, что сейчас ты сможешь поговорить со вторым Петей Балашовым через телевизор. С реальным вторым, а не с таким как я…

— Да понял я, понял, — щелкнул я кнопкой включения телевизора, — мы с тобой попозже продолжим, а сейчас более приоритетная задача нарисовалась, как я погляжу, — на экране возник я опять в аэропорту, но в другом, не в мексиканском.

Глава 19

Канкун-Манила

Канкун-Манила

Международный аэропорт города Канкуна представлял из себя гигантскую строительную площадку. Ну правильно, его же мексиканские власти совсем недавно определили, как стратегическую цель в пляжном туризме, вот и начали расширять старенькую взлетно-посадочную площадку. Да и во всем остальном городе, наверно, сейчас не лучше обстановка, подумал я, огибая огромные кучи строительного мусора и ямы с водой, отели и всю остальную тур-инфраструктуру готовят к наплыву туристов.

Билетные кассы обнаружились сразу же возле входа в наполовину отстроенный центральный терминал. Очередей в них не наблюдалось от слова «абсолютно».

— Мне нужно в Манилу, — сказал я кассиру по-английски, — ближайшим рейсом.

Тот посмотрел чего-то в толстом гроссбухе (до всеобщей компьютеризации еще лет десять минимум оставалось, как я понял) и ответил на ломаном, но английском, что прямых рейсов туда не бывает, а вот через Мехико-сити пожалуйста, но стыковки придется ждать пять часов. Окей, эконом-класс, — ответил я и протянул в окошко свой кактусовый паспорт.

Обошлось мне все это под расчет всего-навсего в двести двенадцать тысяч песо или в пересчете на более твердую североамериканскую валюту в пятьдесят два доллара. Я отсчитал почти все песо, которые мне продал кубинский маклер, получил сдачу в десять тысяч и довольный совсем уже было пошел в зал ожидания, но кассир меня остановил таким вопросом:

— А виза на Филиппины у тебя есть?

— А что, надо? — вернулся я к разговору.

— Ну да, — сказал он, — а то пограничники не пустят.

— Нету, — признался я, — а как ее получить?

Кассир хитро подмигнул мне и дал бумажку с телефоном и именем.

— Позвони сюда, эти ребята решают все вопросы.

Фамилии там не было написано, только имя Рафаэль, я и набрал в ближайшем телефоне-автомате означенную комбинацию цифр.

— Ола, — ответили из трубки, — киен эс (привет, кто это?).

Я перешел на английский, и меня почему-то сразу поняли.

— В Манилу, говоришь, — задумчиво сказал в итоге неведомый Рафа, — дело непростое, но если постараться, то можно.

— Сумму назови, — попросил я, — и сроки. Я в аэропорту сижу.

— Сто тысяч, через час все привезем, — ответил он, — как тебя там узнать?

Реплику про журнал Огонек я задавил на корню, а сказал просто:

— Как поднимешься на второй этаж, направо до упора, возле окна я буду стоять… или сидеть.

Он согласился, и я поднялся на этот второй этаж,