Я и расслабился, но не слишком сильно, от этих ребят все, что угодно, ожидать можно было.

— Ты свой рассказ продолжи, — сказал второй по старшинству, — мы его на диктофон запишем, расшифруем и в Москву отошлем. А уж потом решим, что с тобой дальше делать.

Тут я попытался вызвать из глубин своего мозга гипно-способности, но Егор мигом обломал мне это дело.

— Даже не думай, — грозно сказал он, — у нас все под контролем, — и он достал из кармана маленькую коробочку с двумя светодиодами, зеленым и красным, при этом красный горел вполнакала. — Даже если и сумеешь эту хрень применить, все равно дальше второго поста не пройдешь, они предупреждены.

Я вздохнул и перестал вызывать эти способности — лампочка мигом погасла.

— Так-то лучше, — ухмыльнулся Егор, — рассказывай теперь все по порядку и желательно без утайки. А то придется ведь в конце концов вкалывать тебе эту гадость, не сегодня, так завтра…

Он передернул плечами и закончил свою речь так:

— Я один раз получал дозу этого пентотала, не целую, половину где-то — повторять не хочется.

Я внимательно выслушал слова бывалого человека и продолжил сагу о своих похождениях на Гавайях и Филиппинских островах. Эти двое меня не перебивали до того момента, пока не возник товарищ Пабло, один из руководителей маоистского подполья.

— Стоп, — сказал Егор, — все, что касается этого Пабло, как его… Эскобара что ли…

— Гонсалеса, — поправил его я.

— Ну неважно — о нем все давай в мельчайших подробностях, — а потом задумался на секунду и добавил, — и откуда ты только взялся такой шустрый…

— Родители меня на свет произвели такого, — отговорился я, — 23 года назад. А насчет Пабло слушайте, конечно…

И я выдал им все, что помнил об этот товарище, он мне не сват, не брат и даже не шурин, чтобы выгораживать его. Закончил тем, как он меня выводил из застенков режима Маркоса.

— Ну очень интересно… — высказался Евгений после того, как я закрыл рот, — ты знал, что он охранником в тюрьме работал?

Егор помотал головой.

— И я тоже… любопытный факт его биографии. Вот еще что, покажи-ка на карте, где эта землянка располагалась, — и он развернул еще одну крупномасштабную карту главного филиппинского острова.

— Где-то здесь, — указал я пальцем точку неподалеку от Ла Тринидада, — точнее вряд ли скажу, но если на место вывезете, могу более точно определиться.

— С вывозом мы немного погодим. И еще про этого героического дедушку из Багио давай… все, что вспомнишь.

Выдал им про героического дедушку все, что помнил… а помнить там особенно и нечего было. Через полчаса выдохся, тогда Евгений выключил диктофон и сказал:

— Ладно, хватит на сегодня. Сейчас тебе поесть принесут, а все дальнейшие разговоры оставим на завтра.

— Минутку, — притормозил я их обоих, — вопрос можно задать?

— Ну попробуй, — развернулся ко мне лицом Егор.

— А что там с корейским Боингом в конце концов стало? Который из Америки в Сеул летел и залетел немного не туда…

— Который с номером 007 что ли? — уточнил Евгений, — как у Джеймса Бонда?

— Именно, — кивнул я, — как у Джеймса.

— Да ничего особенного с ним не случилось — сел в Сеуле по графику. Потом по дипломатическим каналам все это урегулировали почти месяц.

— А в Елизово тогда кто же сел? — ошеломленно спросил я, — сенатор Макдональд, миллиардер Ванг — они мне почудились что ли?

— Наверно, — с некоторым прищуром поглядел на меня Егор, — для тебя лучше всего было бы забыть про все это, как про страшный сон.

— Понял, командир, — сложил я оружие, — уже забыл, как страшный сон, командир. Да, а на Родину-то меня отправят когда-нибудь? — не удержался от такого вопроса я.

— Посмотрим на твое поведение, — отвечал мне с волчьей улыбкой Егор, — если заслужишь, тогда может быть.

И они покинули мою камеру, не забыв запереть за собой дверь. И Родина щедро кормила меня, вспомнились мне слова советской песни, березовой кашей, березовой кашей…

Поесть мне принесли в конце концов, не забыли, благодетели. В виде разнообразия это была не кукурузная каша, а совсем даже макароны по-флотски и стакан компота из сухофруктов. Жизнь-то, похоже, налаживается, думал я, утолив голод, который терзал меня последние сутки. Телевизор я включал, как же, все каналы перещелкивал, но ничего существенного для себя не поймал. Оставил в конце концов на каком-то развлекательном шоу, где филиппинские девочки в очень экономных купальниках соревновались в игре с непонятными правилами. Ну хотя бы картинка красивая, и то ладно…

Свободного времени у меня теперь хоть отбавляй стало, поэтому я завалился на лежанку и начал размышлять на тему двух вечных вопросов — кто виноват и что делать. Злые языки добавляют к ним еще один «третьим будешь?», но мы остановимся все же на классическом числе этих вопросов…

Итак — кто виноват в том, что я сейчас парюсь на нарах в туманной Маниле, а не сижу в бункере родного института. Какие варианты ответа есть, спросил я у второго я из подсознания, и оно, как ни удивительно, не стало играть в молчанку.

— Ты и виноват, — меланхолично сказало оно, — ну то есть мы с тобой — чего других-то к ответу притягивать?

— Пу-пу-пу, — только и смог придумать я в ответ, — то есть я сам, получается, нагородил эту кучу маловероятных событий, начиная с несчастного Боинга и заканчивая филиппинскими партизанами? Намекаешь, что это все было наведенными галлюцинациями?

— Это слишком просто, — отвечало оно, — про