кофеен, участвующих в ежедневной торговле, а для тех, кто хотел быть в курсе событий за границей, включая североамериканские колонии[31]. Провинциальные порты и биржи породили собственные прайс-листы и коносаменты: Бристоль – с 1740-х годов, Ливерпуль – с 1760-х, и они постепенно стали включаться в местные газеты наряду с более общими «замечаниями о торговле» [Parsons 1989; McCusker, Gravisteijn 1991:288–289]. Кроме того, в большом количестве публиковались руководства и пособия, в частности, по такому наболевшему вопросу, как расчет процентных ставок, для начинающих бизнесменов, которые хотели разобраться в непрозрачных условностях коммерческого и финансового мира Лондона [Glaisyer 2007: 685–711; Glaisyer 2006: глава 1]. Несмотря на все более широкое распространение печатных коммерческих и финансовых новостей в XVIII веке, скорость их распространения означала, что они оставались способом информирования удаленных читателей о тенденциях рынка. Торговля по-прежнему требовала встреч людей на реальных рынках.

Только в XIX веке печатная культура по-настоящему отделила знания от личных отношений и физического места на рынке. В 1820-х годах газета «Morning Chronicle» первой начала регулярно публиковать «Городские сводки», а за ней последовал выпуск газеты «Times» «Деньги, рынок и городские новости», который стал авторитетным источником, во многом благодаря личной репутации финансового редактора Т. Алсангера. Наряду с этими отчетами в ежедневной прессе появлялось все больше специализированных журналов, часто недолговечных, ориентированных на конкретные рынки, таких как «Circular to Bankers» (1828) или «Estates Gazette» (1858) [FitzGibbon 2011: 19]. По мере того как коммерческая и финансовая журналистика переходила от печати списков информации к описанию рыночной деятельности, она не просто распространяла информацию, а упорядочивала и интерпретировала ее. Это хорошо иллюстрирует журнал «The Economist». Основанный в 1843 году как орган «Лиги по борьбе с хлебными законами», журнал впервые представил вид с высоты птичьего полета всей рыночной деятельности, которую он понимал как единую область – «экономику». При тираже менее 4500 экземпляров в 1847 году успех и престиж издания «The Economist» зависели не от его популярности, а от точности информации и проницательности анализа. И тем и другим журнал во многом был обязан репутации своего многолетнего редактора У Баджота, который унаследовал эту должность в 1860 году после смерти своего тестя, основателя журнала. Баджот использовал свою репутацию и личные связи в Сити, чтобы получить знания о рынке, а затем оформить их в печатном виде. Под его редакцией «The Economist» разработал индексы цен, которые отслеживали процентные изменения в объеме и стоимости, что позволило выявить торговые циклы начиная с 1870-х годов [Parsons 2002: 25–32].

Разработав новые способы понимания рынков, финансовая журналистика не просто дала людям возможность участвовать в них, но и сделала эти рынки естественной частью порядка вещей. По мере того как в конце XIX века неуклонно росло число публично размещающих акции компаний и индивидуальных инвесторов, новые издания стремились придать смысл все более сложному миру финансов для бизнесменов и инвесторов[32]. Наряду с еженедельными и ежедневными газетами появилось множество руководств, которые стремились рационализировать поведение рынка, объяснить спекулятивные паники и крахи и даже научить читать денежные статьи[33] [Duguid 1901]. Практические советы по инвестированию денег Ф. Плейфорда стали основой этого процесса. Впервые опубликованные в 1855 году, они вышли вторым изданием в 1856 году, были переизданы в 1865 году, а затем обновлены и переизданы в 1882 году его сыном У М. Плей-фордом под названием «Советы инвесторам» в области, которая на тот момент была уже переполнена похожими материалами. Появившаяся «сокровищница руководств» не просто приручила рынок, представив его как познаваемый – советы из появившейся литературы создали расчетливого умного субъекта: инвестора, рационально постигающего рынок и фиксирующего экономические тенденции и закономерности, чтобы извлечь из них прибыль[34][Bagehot 1876; Duguid 1901]. Финансовая журналистика, таким образом, отделила реальные знания от личных отношений внутри рынка, одновременно формируя общее понимание рынка как рациональной системы, которой могут овладеть расчетливые инвесторы.

Печатная культура также изменила организацию бизнеса и управления, хотя и в достаточно медленном темпе. Хотя письма и ведение книг с двойной записью уже давно были характерны для европейских счетных домов, с конца XVII века британские акционерные компании разработали новые механизмы управления зарубежными агентами. Столкнувшись с проблемой управления своими агентами в Бенгальском заливе, когда для завершения цикла торговли и отчетности требовалось почти два года, Ост-Индская компания обратилась к стандартным формам учета и отчетности, чтобы обеспечить подотчетность деятельности каждого агента и «фабрики» перед директорами компании в Лондоне [O’Leary, Orlikowski, Yates 2002: 27–54; Carlos, Hejeebus 2007:139–168; Hancock2007]. Аналогичным образом, в Карибском бассейне и американских колониях владельцы плантаций, особенно заочные, разработали системы учета для отслеживания производительности и стоимости своих рабов. К концу XVIII века системы отчетности по единицам производства и продаж, расходам на заработную плату, а также инвентаризации и бухгалтерского учета использовались некоторыми крупными производственными компаниями в Великобритании. Д. Уатт даже изобрел копировальный пресс для создания стандартных форм отчетности для своего бизнеса. И все же в условиях, когда у клерков или агентов не было ни времени, ни опыта для внедрения новых систем, в практике управления продолжали преобладать специальные методы, характерные для конкретного человека и места. Только после того, как в 1880-х годах масштабы и сложность компаний возросли, а закон все чаще требовал публикации отчетности для акционерных обществ, стали появляться публикации об управлении и бухгалтерском учете. В этих текстах неизменно приводились образцы форм и таблиц для использования в производственном процессе. В XIX веке были разработаны новые офисные системы и технологии, которые способствовали более четкому подходу к управлению: вертикальная картотека заменила переплетенные тома счетов и корреспонденции, пишущая машинка и копирование заменили письмо, а телефон позволил ускорить междугороднюю связь между филиалами и заводами [Yates 1989]. Идея о том, что коммерческая жизнь может быть организована на основе стандартизированных практик, которые можно переносить из одного места в другое, возможно, впервые появилась в конце XVII и XVIII веков, но только в XIX веке она получила более широкое распространение и была принята благодаря печати.

Создание национальной экономики

Если печатная культура позволяла рыночной информации и коммерческим практикам преодолевать расстояния, отделяя их от человека и места, то государство создавало плоское, единообразное и однородное национальное (а позже и имперское) пространство, которое облегчало экономические операции между незнакомцами. Формирование национальной экономики было не менее важным для формирования государства, чем воображение и политизация национального сообщества, и достигалось оно путем создания новых стандартизированных форм денег и измерений [Anderson 1983; Colley 1992; Goswami 2004]. Они позволяли перенести проблему доверия