– Ник… – я сглатываю слёзы, сжимая его пальцы своими на моём плече.

– Ты понимаешь? Я предпочёл быть слабым, вместо того, чтобы, невзирая на чужие надежды, искать самого себя. Бороться за то, что хочу сам.

– Лётная школа, – понимаю я, кивнув.

– Да. Я не хочу стать кем-то выдающимся, как того желает моя мать. Не хочу связывать своё будущее со спортом, на что надеется мой отец. Мне нужно небо. Не больше и не меньше.

– Тогда ты должен пойти учиться, – горячо предлагаю я.

– И я пойду, – кивает он. – И пусть они все будут против, но это моя жизнь, и только мне решать кем в ней быть. С ролью слабака и мерзавца покончено, Ан-ни.

– Ник, я… – Я на секунду прикрываю глаза, а затем обхватываю ладонями лицо Никлауса и шепчу: – Я по-настоящему рада за тебя. Рада, что ты видишь свой путь. И я хочу идти рядом, если ты… не против.

– Шутишь? – коротко улыбается он, а затем порывисто меня обнимает, чтобы горячо прошептать мне на ухо: – Это твой пример привёл меня сюда. Ты нужна мне. Сильнее, чем ты можешь представить. Сильнее, чем представлял я сам.

Я зажмуриваюсь, ещё крепче прижимаясь к Нику. Его слова… Он сам… Никлаус – невероятный человек. И я ему нужна. А мне нужен он.

Всегда был нужен только он.

Мы с Никлаусом ещё некоторое время проводим у знаменитых букв. Он усаживает меня спиной к своей груди и откидывается на землю сзади себя. Мы молчим, любуемся развернувшимся вдали видом. Одежду и волосы колышет тёплый ветер. И наше с Никлаусом молчание до невозможного приятное. Даже не знаю, было ли мне когда-нибудь так же хорошо, как сейчас.

А затем мы решаем отправиться к обсерватории Гриффита.

И это не последнее выдающееся место в городе Ангелов, где мы побывали за оставшийся день.

Мы посетили Голливудский бульвар, где я беспрестанно восторгалась звёздами «Аллеи славы»; зашли в музей восковых фигур мадам Тюссо, куда проложена потрясающая красная ковровая дорожка, и где восковые фигуры знаменитостей выглядят настолько реально, что можно лишится рассудка. Но самым главным событием становится то, что Никлаус оплатил экскурсию по киностудии и тематическому парку Universal Studios.

Из неё нам становится известно, что около 70% студии находится на неприсоединённом острове округа, известном как Юниверсал-Сити, в то время как остальная часть – в пределах городской черты Лос-Анджелеса. Это одна из старейших и самых известных голливудских киностудий, которая все еще используется. Его официальный маркетинговый заголовок – Развлекательная столица Лос-Анджелеса. Изначально он был создан для того, чтобы предлагать экскурсии по настоящим декорациям Universal Studios, и является первым из многих полноценных тематических парков компании, расположенных по всему миру.

И то, что происходит внутри, после слов экскурсовода…

Никакими словами невозможно передать тот восторг, что я испытываю от увиденного и услышанного там!

И я безумно счастлива, что в это время рядом со мной находится Никлаус и держит меня за руку.

Домой мы возвращаемся уже в ночи, которую разбавляют многочисленные огни города. Безумно уставшие, но счастливые. По крайней мере, я. Хотя Никлаус тоже выглядит довольным. Всю дорогу я не перестаю болтать, делюсь своими впечатлениями. Ник часто улыбается или смеётся. Я беру с него обещание, что мы не в последний раз посещаем этот невероятный город, потому что там ещё столько мест, которые я просто обязана посетить. И вообще, я поражена до глубины души, что почему-то ждала сестру, чтобы отправится в Лос-Анджелес вместе с ней, а не рванула туда самостоятельно в первый же день своего здесь пребывания.

Ладно, тогда меня больше волновали сама Санта-Моника и американский колледж, в котором я обязательно должна была учиться.

Время давно переваливает за полночь, когда мы с Ником нехотя прощаемся. Да, я не успела вернуться к мисс Лейн до пресловутых одиннадцати, но, зная, что она всё ещё восстанавливается после нападения, надеюсь проскочить в свою комнату незамеченной.

Но не выходит.

– Ани, будь добра, подойди.

Я вздрагиваю и, заглянув за торец шкафа, вижу Агату в её любимом кресле в гостиной. Женщина не выглядит рассерженной или привычно раздражённой. Скорее, она задумчиво-решительна. А на её коленях под морщинистыми руками лежит мой дневник.

Я подхожу ближе и опускаюсь на краешек дивана, держа спину непривычно прямо от напряжения. Прокашливаюсь и спрашиваю:

– Как вы себя чувствуете, Агата?

Старушка морщится, мол, это неважно, и протягивает мне пухлую тетрадь:

– Спасибо, Ани, за твоё доверие. Ты невероятная девочка, что, впрочем, я и так знала. Иначе, ты меня не заинтересовала бы. Но я жду тебя вот уже несколько часов подряд и не выдворяю за дверь из-за нарушения правил, совсем по другому поводу. – Старушка накрывает мою руку своей и чуть подаётся в мою сторону. Глаза горят: – Ани, ты мыслишь очень образно! Да, тебе не хватает навыка и некоторых знаний, но это всё поправимо. Я уверена, Ани, что из тебя выйдет замечательный писатель. Ты… ты думала о том, чтобы стать писательницей, Ани?

Вот оно! Ну, конечно!

Я мысленно проделываю весь сегодняшний путь заново и меня осеняет то, чем я хочу заниматься. Страстно, отдавая всю себя, как я и задумывала. Смешно, но этот вариант тоже лежал на поверхности, но я зациклилась на своей старой цели, не заметив открывшихся перспектив.

И Никлаус сегодня открыл их для меня.

– Я хочу стать сценаристом, Агата.