заходили, как только появитесь.

— А что у него? — спросила Марта, кладя на стол перед Лилией плитку бельгийского шоколада. Та любила такой, и вот за такую маленькую «взятку» всегда готова была прикрыть от гнева или подсказать, чем порадовать начальство.

— Не знаю. — Лилия покачала головой. — Вроде не связанного с вашей кафедрой не было. О! Он тут просил принести ему вашу работу по последней командировке. Ну, после которой вы чуть не уволились.

— Странно. Она же вроде уже даже в печать должна была уйти. — Марта пожала плечами. — Ну, может, что-то нужно поправить. Пойду.

Она два раза стукнула в дверь и дождавшись невнятного ответа, толкнула её.

Роман Ринатович сидел за столом для совещаний. Тот, длинный и массивный, стоял почти у стены, чтобы не занимать много места, так как пользовались им не чаще раза в неделю — обычно хватало небольшого стола для посетителей, приставленного вплотную к рабочему. И вот сейчас весь стол для совещаний был завален какими-то распечатками. И именно их декан перебирал.

— А, Марта Андреевна! Проходите, присаживайтесь. Я сейчас.

Марта села в привычное для себя кресло и начала разглядывать Романа Ринатовича. Невысокий, едва ли до её метра семидесяти дотягивает. Чуть полноватый, но не до такой, какими бывают в его сорок пять мужчины с сидячей работой. С видными во внешности довольно явными татарскими корнями, но не казанскими — светлыми, а сибирскими — более тёмными: чёрными волосами и карими глазами. В молодости, наверное, у девушек был нарасхват. Ещё и аспирант. Учёный! Хотя, тогда больше тех, кто деньги зарабатывать умеет, любили.

— Марта Андреевна, всё хорошо?

Она очнулась, поняв, что слишком углубилась в свои мысли и посмотрела на севшего напротив неё декана.

— Да.

— Вот, — он протянул ей стакан с водой. — Выпейте. Сегодня жарко на улице, а у меня тут кондиционер сломался, и даже открытые окна не помогают. Солнце прямо в них светит же.

Марта посмотрела на еле колышущиеся по сторонам от оконных проёмов шифоновые светло-зелёные шторы и улыбнулась.

— Да, жарко, — а после взяла стакан и выпила. Вода показалась немного горьковатой, но это, возможно, из-за того, что она тёплая и стоит тут, скорее всего, давно. Вон, в графине и половины не осталось уже, а Лилия часто её меняет.

— Я бы хотел поговорить с вами о вашей работе по гранту. Мне кажется, в ней не хватает подробностей про вашу командировку. Но, возможно, я не прав. Расскажите подробно, что происходило, и я подумаю, есть ли необходимость что-то добавить или всё-таки стоит оставить как есть.

— Да, — Марта кивнула, и голову повело. «Духота», — подумала она, опускаясь лицом на стол.

Стакан выпал из ослабевшей руки, стукнулся о паркет, покатился и замер, остановленный ножкой кресла…

Глава двенадцатая

Время неизвестно. Место: предположительно средневековая Англия

Перед так точно так же, как и в прошлый раз, стояло два послушника. Увидев меня, они, не задавая вопросов, отперли двери и впустили кабинет.

— Арто! — Аббат встал из-за стола и направился ко мне навстречу. — Я рад вас видеть!

Сказал он это таким тоном, как будто не он посылал за мной, а я сам пришёл к нему на встречу — по своей инициативе.

— Я тоже рад вас видеть, отец Этельверд.

Я аккуратно обнял его в ответ, поражаясь тому, насколько разнились вчерашнее и сегодняшнее наши приветствия. Вчера он хоть и не показывал своего недовольства моим появлением, но был сух и отстранён. Сегодня он не просто улыбался, в буквально светился от счастья, словно перед ним был не будущий его преемник, а родной и самый любимый племянник. Тот, с которым аббат не виделся уже лет двадцать.

— Мне уже сказали, что из-за недавнего происшествия вы были вынуждены прервать обет молчания. — Этельверд разомкнул руки, выпуская меня из объятий, и отступил назад, рассматривая с ног до головы.

— Да, так вышло. К сожалению, брату Дамиану стало плохо, и если бы я молчал, он мог бы остаться без ноги.

— Жаль, такой хороший мальчик. Очень богобоязненный, соблюдает все каноны и требования. И слушается каждого слова Господа нашего. Пусть Господь будет благосклонен к нему и заживит его боль. — Этельверд быстро перекрестился. — А как вы, дорогой Арто? Как спали?

— О, хорошо. Не как в дороге на жёстком ложе.

Я вспомнил, что Арто ехал из Лондона сюда, и путь занял точно не один день. Это в моё время сел на машину и доехал от Нежнина до Новосибирска примерно за сутки. И это с остановками на заправку: себя и машины. А я точно знаю, что данное расстояние раза в три больше, чем между столицей Англии и её южными провинциями, или как они там называются.

— А завтрак?

— К сожалению, я не успел позавтракать. — Я развёл руками. — Мне принесли ваше приглашение, и я решил поспешить сюда.

— Ну, тогда позавтракайте со мной.

Этельверд показал на столик в углу комнаты, на котором были расставлены блюда с едой, совсем не похожей на предложенную мне. Здесь были запечённые яйца, несколько видов колбас, жареные рябчики, порезанные ломтями хлеб и сыр, какая-то зелень, три луковых головки. Отдельно стояло блюдо с яблоками. Тут же я увидел небольшую чашу с мёдом. А в центре между всем этим великолепием возвышался большой кувшин, из которого пахло… пивом?

Я чуть поморщился, поняв, что аббат уже с утра налегает на алкоголь. И кто в таком случае останется здоровым в его-то возрасте? Кстати, а сколько ему лет? Внешне Этельверду можно было дать шестьдесят, но болезненная худоба, заострившая все черты лица, добавляла к ним ещё минимум десять. Но я мог и ошибаться. В Средние века, а судя по окружающему меня миру, я находился где-то в них, люди старели быстрее, так что аббат вполне легко совсем недавно мог отметить полвека или вообще быть моим ровесником. Хотя, последнее вряд ли.

Дождавшись, пока Этельверд устроится в приставленном к столику кресле, я, не церемонясь, подтащил для себя стоявший у окна пуф и сел. Посуды для меня, конечно, не было: ни тарелки и вилки, ни бокала. Увидев выражение моего лица, Этельверд, похоже, всё понял и крикнул:

— Брат Луи!

Голос аббата, направленный на своих послушников, в противовес хилой внешности оказался довольно мощным, совсем не таким, которым