Яна

Мы обернулись нашими самыми красивыми платками и нанесли макияж на глаза и губы. Мы знали, как будоражить, и не скупились на это. Элиа сильно сжал челюсти, когда увидел мой наряд. В его глазах – злость и страстное желание, но меня это не интересовало. Больше нет. Подняв голову, я пробежалась взглядом мимо него и кивнула своим спутницам. Мне не нужно было много. Если быть точнее, чтобы осуществить свой план, мне нужно было только две женщины. Лахар, дочь Эйсы и Тента, была красивой девушкой с длинными светлыми волосами и загорелой кожей, напоминающий вечный коричневый цвет пустыни. Сиара же была известна своими искусными каламбурами по отношению к хвастливым мужчинам и большими глазами.

Все слабели под ее взглядом. Он производил такой же эффект, как и танец Софии. Когда она танцевала, все забывали дышать.

– Это не сработает, – пробурчал Элиа. Но его мнение меня не волновало. Я пожала плечами, реагируя на его комментарий лишь приподнятыми бровями.

– Если это не сработает, тогда прекрати пялиться на мой вырез, хам! А теперь идем, девочки. Мы вытащим нашу наследницу оттуда. – Это сработает. В любом случае.

Лахар откинула волосы за плечи и похлопала длинными ресницами, проходя мимо Элиа. Я видела, что он не одобрял затею. Прежде всего потому, что мы находились под его защитой. Но я могла позаботиться о себе. Как и любая женщина нашего народа. В этом-то и была огромная проблема мужчин. Они недооценивали нас. И переоценивали самих себя. Мы видели больше, чем они. Пока они махали кулаками, мы залечивали их раны. Будь мы брезгливыми, каждый из них непременно бы умер от заражения крови.

Мы подошли к мосту. Красные камни блестели на палящем солнце, создавая впечатление, будто дорога горела ярким пламенем. Но мы, не раздумывая, пошли по ней. Сопровождаемые постоянным тиканьем часов на рыночной площади – сердцем Медного города, пульсировавшим в том же ритме, что и сердце в моей грудной клетке.

«Улыбнись, Яна», – напомнила я себе. Голос в моей голове звучал уверенно. Поэтому я еще сильнее выпрямилась.

Элиа должен убедиться в обратном.

За стальными прутьями решетки на извилистых улочках уже резвились жители Медного города. Флаги и гирлянды висели перед окнами. Тянулись похожие на кусты плюща или терновника к строениям. На красных флагах виднелся герб. Корона с двумя скрещенными мечами.

Металл на металле. Оружие, против которого у стэндлера нет шанса.

Сегодня день рождения короля Люциуса. Да, поздравляю. Я сильно сжала зубы.

Металлические солдаты прошли мимо опущенной калитки и остановились, увидев нас. Их было трое. Позади них патрулировали еще пятеро солдат, почти слившиеся с остальным городом. Они были повсюду.

Проклятье!

Это могло оказаться гораздо сложнее, чем я думала. Если мы пройдем эти врата, другие глаза будут наблюдать за нами. Наши цвета выдавали нас. Мы будем выделяться, пробираясь по улочкам Медного города. Мы всегда выделялись. Особенно для трех скучающих солдат. Они бросали на нас покровительственные взгляды, поджимали губы и обменивались между собой многозначительными взглядами. Хоть они и были людьми короля, все мужчины оставались одинаковыми. Я подняла голову и прикрыла губы своей голубой вуалью. Как только я установила зрительный контакт с одним из охранников, прикрыла веки. Когда снова посмотрела на него, он все еще искал мой взгляд. Он был у меня на крючке. Я с легкостью очаровывала мужчин. У меня была лучшая учительница. Моя мама постоянно продавала себя, чтобы спасти отца.

– Этот мой, – непринужденно улыбнувшись, произнесла я, когда мы подошли к ним поближе. Мои спутницы захихикали. Ничто не делало девушку привлекательнее, чем смех. Тот, от которого подгибались ноги.

Серебристо-серые глаза солдата были испещрены синими крапинками. Его необычно светлая кожа покраснела. Это не могла скрыть даже темная пудра, которую он нанес. Он больше походил на фриольца, чем на закоренелого медного жителя. Был ли он политическим беженцем, который теперь служил другому королю? Тумбара сказывалась на дальнейшей жизни.

Многие семьи были разъединены, изгнаны, в конечном итоге оказавшиеся в далеких королевствах. Я была не единственной, кто пережил ужасные вещи и лишился дома. Маленькое утешение, очень маленькое.

Он кивнул нам, когда мы остановились. Оба его товарища повторили движение. Безмолвное приветствие, которое сломает им шею, как только мы закончим с ними.

– Добрый день, дамы, чем я могу вам помочь?

– Мы бы хотели собрать наши шатры, дорогой сэр, – медово-сладким голосом проворковала Лахар, состроив глазки. Он был похож на лягушку. С заметно нависшими веками и прищуренными глазами. Но, может быть, Лахар виновна в том, что они чуть не вылезли из орбит. Она сразу решила играть по-крупному.

– К сожалению, стэндлерам запрещен вход в Медный город до следующего распоряжения. Мне жаль, что пришлось разочаровать вас.

– Ну, ничего страшного, – сказала я, хотя кровь внутри меня уже начала закипать. Я должна была догадаться, что мы не сможем так просто войти в город. Все было сложнее. Гораздо сложнее. Но каким-то образом мы должны выудить у них важную информацию. Или, по крайней мере, ту, которая содержала намеки на другой возможный вход.

Я спрятала свои истории и взглянула своих спутниц.

– Да и ладно! В конце концов, мы здесь не поэтому, не так ли, Сиара? – резко сменила тему я.

Официальность не подходит флирту. Только мешает.

– И правда, – согласилась со мной Сиара, делая шаг навстречу другому металлическому солдату. У него был выдающийся нос, что делало его чуть похожим на утконоса. Который сломал себе нос.

– Мы всегда хотели знать, чем все время занимаются такие отважные мужчины, как вы. – Утконос, казалось, занервничал под ее взглядом, переминаясь с одной ноги на другую.

– Э-м-м… – он прочистил горло, – мы охраняем вход.

– Это наверняка так утомительно, – с сочувствием сказала Сиара.

Она незаметно еще ближе приблизилась к нему и положила руку на его доспехи. Она была хороша. Довольная, я смотрела на нее, хотя затылком ощущала взгляд светловолосого металлического солдата. Я надела маску. Как ни странно, мне не пришло в голову какое-нибудь гадкое прозвище для него. Его было трудно понять. Безмолвное море. Бесконечно глубокое.