Да потому, что Льдов сам был красавцем, к тому же воспитанным и обладал хорошими манерами. И он не потерпел бы возле себя грубой и наглой некрасивой девки. Вот почему, перед тем как отправиться на встречу с его домработницей, она решила тщательно продумать свой гардероб и обратилась, как обычно, за помощью к Наташе.

— Да у тебя у самой хороший вкус, с чего ты взяла, что я сумею нарядить тебя лучше, чем ты сама? — засмеялась Наташа в ответ на ее просьбу. — Ты же сама видишь, какой он…

— Да что я там видела? Ну, поговорили немного, да и отправили его в сад. Он спит в гамаке, и, сколько бы я ни разглядывала его в бинокль, все равно не поняла бы, что он за человек и какой могла быть его любовница.

— А ты что, разглядывала его в бинокль? Ты серьезно? — расхохоталась Наташа.

— Ну да. Из зимнего сада и наблюдала, спряталась за пальмой… Я хоть и приняла его, впустила в наш дом, поверила Борису, но все равно — чужой же человек!

— Женя! — Наташа лукаво взглянула на нее. — Признайся, что любовалась им. Ведь он даже в своей слабости прекрасен… Даже в отсутствии мужественности.

— Если бы я не знала, о ком идет речь, то подумала бы, что ты говоришь о своем Петре.

— Да, примерно тот же типаж — такой принц-принц с печальными глазами и изящными манерами.

Подруги расхохотались.

— Я смотрю, ты как будто бы успокоилась и теперь уже не злишься на Бориса за то, что он привез сюда Матвея?

— Просто я очень уважаю твоего мужа и доверяю ему. Так, ладно, тебе пора собираться. Я так поняла, что вы с Ребровым должны встретиться где-то неподалеку от того дома, где живет Горохова, так?

— Так.

— Итак — любовница Льдова. Между прочим, это в его интересах ты сейчас поедешь туда. Так, может, его самого спросить о том, как должна выглядеть его подруга?

— Нет-нет! Мы не должны его травмировать.

— Ну, как хочешь. Предлагаю тебе надеть джинсы, какой-нибудь сногсшибательный джемпер и украсить себя бриллиантами. Все! Ах да! Еще нужна сумка дорогая!

— Ты думаешь, что домработница, простая девчонка, разбирается в дорогих сумках?

— Да кто ее знает?! Но Льдов, если у него и была любовница, наверняка дарил ей сумки. Если у тебя нет, то я одолжу.

— В сумках я, честно говоря, еще не научилась разбираться, поэтому лучше одолжи. У меня хоть и есть красивые сумки, но это не «Биркин». А у тебя есть такая?

— Есть, целых две. Причем оригинальные. Вот одну, рыжую, я тебе и одолжу.

Женя с трудом воздержалась от вопроса, кто же дарил ей такие драгоценные сумки.

Наташа принесла сумку.

— Она была в коробке, конечно, а коробка вот в этом рыжем пакете, — с этими словами Наташа извлекла из пакета белый мешок с черными завязками и фирменным знаком «Hermes», откуда вынула уже саму рыжую сумку.

— Спасибо, дорогая! Родина тебя не забудет! — Женя с благодарностью приняла сумку. — Ладно, пойду собираться.

— Ты волнуешься?

— Немного.

— Ты хотя бы знаешь, о чем будешь с ней говорить? Она же сейчас в трауре…

— Да, я уже все придумала.

И тут Женя вдруг поняла, что не собирается делиться своим конкретным планом с деталями ни с кем — ни с Ребровым, ни даже с Наташей. То, что она задумала, было почти преступлением. Но не смертельно же!

С Ребровым она встретилась в кафе, с трудом нашла, где припарковаться.

— Ого! Шикарно выглядишь! — Валерий поднялся, чтобы обнять Женю. — Когда это ты успела так… Прямо как из салона красоты только что!

— Нет, просто у меня свои волосы кудрявые и послушные. С гардеробом и с сумкой мне помогла Наташа. Вот эта рыжая сумка стоит целое состояние! Честно тебе скажу, никогда не позволю себе ничего подобного. Считаю это полным бредом! Лучше уж купить что-нибудь полезное, чем хвалиться сумкой. Мои близкие и без того знают, что Борис никогда и ни в чем мне не откажет, а демонстрировать свой статус чужим — больно надо!

— Ты готова? Я имею в виду морально?

— Конечно. Я все придумала. Мне надо увидеть комнату Карины, понимаешь? И постараться выяснить, был ли у этой несчастной девушки парень.

— Планом не поделишься?

— Нет. Боюсь, ты меня раскритикуешь, я расстроюсь и вообще никуда не пойду.

— Я понял. Ну что ж, с богом! Я буду ждать тебя в машине, вон там, видишь?

— Не надо меня ждать. Занимайся своими делами. Просто будем на связи.

И она, помахав Реброву рукой, вышла из машины.

Домофон, когда она набрала номер квартиры, ответил ей тусклым женским голосом: «Кто там?»

— Алевтина, я от Матвея, мне надо с вами поговорить.

Дверь ей не открыли!!! Странно! Это как же понимать? И что теперь делать?

К счастью, из подъезда минут через десять вышел мужчина с собакой, и Женя проскользнула в дом. Поднялась на третий этаж и позвонила в дверь Гороховой.

Конечно, Алевтина была там, она видела ее через глазок, но все равно не открывала.

— Аля, впустите, я все равно не уйду. Мне надо с вами поговорить. Матвей в большой опасности! Я хочу помочь ему! Я не могу разговаривать с вами через дверь… Это и в ваших интересах!

И вот тут она сразу открыла. Худенькая, с черными волосами, симпатичная, голубые глаза сморят испуганно. На ней была черная блузка. Черные брюки, на волосах повязана черная траурная лента.

— Вы кто? — спросила она, разглядывая Женю.

— Сначала впустите, я не могу говорить здесь, не надо, чтобы меня кто-то услышал.

Горохова впустила ее и заперла дверь.

— Меня зовут Евгения, — Женя решила не изменять имя, чтобы, не дай бог, не выдать себя, не отреагировать вовремя на чужое имя. — Я подруга Матвея. Он в беде. Его ищут, и я не знаю, где он. Знаю, что вы работаете у него. Может, вы знаете, где он?

— Я? Да откуда мне