— Не могу представить себе, чтобы успешный молодой юрист, работающий в банке, мог бы так вот бездарно, убив изменившую ему подругу, закончить свою жизнь в тюрьме. Даже если представить себе, что он любил ее и страшно ревновал, а потом страдал невыносимо, то все равно он не стал бы убивать вот так затейливо, сложно, пробравшись в чужой дом. Это же надо было бы усыпить Льдова, понимаете? Почему вы об этом не говорите? Чтобы такое сотворить, надо было подсыпать-подлить ему снотворного, убить девушку, уложить на постель и, главное, зарезать! Преступление жестокое, чудовищное! И в то же самое время какое-то очень простое — все на виду! Постель в машинке, причем машинка была не включена — на виду! Горохова говорит, что была удивлена, когда увидела белье в машинке, что Льдов сам никогда бы его туда не положил… Еще постель перестелена, заменена. Но под чистым бельем — наверняка залитый кровью матрац… Тоже на виду. Труп на дороге, можно сказать — тоже на виду, чтобы поскорее его нашли. Визитка Льдова в сумке жертвы — вообще как вишенка на торте! Та-дам! Ну все, просто все указывает на Льдова. Разве что стрелочки не прорисованы на паркете или асфальте. Если бы Краснов захотел убить Карину, то вряд ли предельно усложнил бы себе задачу. И вряд ли хотел потом понести за это наказание. Вот почему я так уверена, что это не он. То же касается и самого Льдова. У него вообще не было мотива ее убивать. Он, кстати, сказал нам, что никогда прежде не видел ее, что она не бывала в его доме. А вот Горохова утверждает обратное. И кто врет? Вы чего молчите-то?

— Слушаем тебя, — произнес Валерий, тоже, как и Борис, теперь чувствующий себя виноватым перед Женей.

— И почему никто из вас не заметил, что девушку убили ударами в бок и живот, а Льдов утверждает, что у нее было перерезано горло?

— Ну как же не заметили? Есть и еще кое-что… Пока ехал сюда, к вам, позвонил Кузнецову, поговорили. Он поделился некоторой информацией. Так вот. Жертва скончалась на самом деле от колото-резаных ран в область печени. Но, что интересно, на шее и груди девушки сохранились следы крови, как если бы ее смывали… То есть там кровь, смешанная с водой.

— Но кровь точно принадлежит Карине? Точно? — оживилась Женя.

— Да. Кровь точно ее. И на постели тоже.

— А машину Льдова не нашли? Не проверили на следы крови?

— Нашли. Проверили. Она чистая.

— А что я говорила?! Не мог он ее перевозить в своей машине. Вернее, это не он, — сказала Женя. — Валера, Борис, отвезите меня завтра утром, пожалуйста, на место преступления, туда, где обнаружили труп. Мне это очень важно. А ты, Валера, сможешь завтра встретиться с Красновым? Может, он расскажет тебе что-нибудь интересное о Карине? Подтвердит ли ее роман с Льдовым?

— Хорошо.

— А я сегодня встречался с помощником Льдова, Горным, — сказал Борис, — с его правой рукой, мы долго беседовали. Не смог он мне назвать человека, который, по его мнению, мог бы желать смерти Матвею. Там весь офис гудит, все в шоке. И все говорят о нем только хорошее. И никто не верит в то, что он мог убить девушку. Что он просто не в состоянии сделать это, не такой он человек… Люди Кузнецова тоже прорабатывают мотив, связанный с его работой, но я уверен, что ничего не найдут. Если бы он был кому-то опасен, если бы были замешаны большие деньги, то его просто бы прихлопнули, да и все! К чему весь этот огород городить? Как-то все нагромождено, как-то все неумно, неестественно… Словно все это придумали наспех.

— Да, и у меня тоже такое чувство, — поддержала Реброва Женя.

— Борис, а ты не хочешь мне рассказать, как удалось тебя уговорить спрятать Льдова у нас? Что тебе пообещали? Что посулили? Кто? Гусев?

— Да не в деньгах дело, — лицо Бориса изменилось, брови нахмурились. — Просто надо оставаться человеком. Представил себе, что сам попал в такой переплет, и что все от меня отвернулись. Или, скажем, наш Петр. Он человек богатый, но такой наивный! Вот его подставить, развести на деньги, шантажировать — сами понимаете! Он — просто готовая мишень! И что бы мы сделали, если бы его нашли в каком-нибудь отеле с мертвой девушкой в его постели? Поверили бы в то, что это он убил?

— Нет, конечно, нет! Борис!

— Мы это знаем, мы в этом уверены, потому что Петр — наш, родной нам человек, мы любим его! И мы сделали бы все возможное и невозможное, чтобы спрятать его, чтобы не допустить того, что он окажется в камере и тем более в тюрьме! Ведь так? Так вот, и у Матвея тоже есть близкие, преданные ему люди, которые попросили меня спрятать его.

— Случайно, эту девушку не Лора зовут? — Женя пристально взглянула на мужа.

На дорожке появилась Наташа.

— Секретничаете! — воскликнула она с улыбкой. — Военный совет?! Вам не кажется, что это невежливо? Мы вас с Матвеем уже заждались! Я приготовила курицу, салат, пойдемте ужинать. А то как-то неудобно, все ушли, оставили нас одних… И Миша соскучился по маме. Удивительный ребенок, проснулся и не плачет! Там Петр с ним занимается.

Матвей выглядел намного спокойнее, чем днем. И даже немного поел.

За ужином говорили о чем угодно, только не о деле. Ребров нервничал, злился на Бориса, что тот не собирается рассказать жене о Лоре. Но ведь Женя о ней все равно уже знает! Значит, Горохова ей рассказала. А это значит, что она не отстанет от Бориса, будет настаивать на том, что ее надо искать, что она может помочь Льдову. Хотя, с другой стороны, ну что может сделать женщина, по-своему исполнившая роль психотерапевта? Разве что в очередной раз успокоить своего клиента. И что это за услуга такая — обнимание за деньги? Чушь! Странная игра взрослых людей по обмену энергией. Как-то так, наверное?

За ужином, глядя поочередно то на Женю, то на Наташу, Ребров спрашивал себя, приятно ли было бы ему, если бы кто-нибудь из них в трудную для него минуту подошел и обнял его.

Конечно, да. Особенно