Британцы понесли и другие потери на море, где, как считалось ранее, Британия господствует. В начале декабря 1941 года немецкие подлодки потопили четыре крупных британских корабля[138] в Средиземном море, с огромными человеческими жертвами. Затем, в ночь на 18 декабря 1941 года, шесть итальянских диверсантов – «лягушатников» на трех моторных торпедных аппаратах незаметно вошли в гавань британской военно-морской базы в Александрии, открытой для прохода корабля. Они прикрепили бомбы замедленного действия к двум линкорам, «Вэлиант» и «Куин Элизабет», серьезно повредив оба, и скрылись в темноте[139]. Это был великий и дерзкий подвиг, и он особенно раздражал Черчилля, не считавшего итальянцев доблестными воинами. Он с горечью сказал в Палате общин: «За несколько недель мы потеряли потопленными или надолго выведенными из строя семь больших кораблей, более трети наших линкоров и линейных крейсеров»[140].

Но главные бедствия были еще впереди. В тот же день другая британская эскадра из трех крейсеров и четырех эсминцев вышла из Мальты вслед за большим итальянским конвоем, направлявшимся в Триполи. Приближаясь к Триполи, корабли наткнулись на минные заграждения. Все три крейсера были повреждены, а один, «Нептун», затонул, погибло более 700 человек. Один эсминец также был потоплен. Эта катастрофа на время лишила британцев контроля над Средиземноморьем, и Гитлер впервые смог пополнить запасы продовольствия для Африканского корпуса морским путем. Затем в феврале 1942 года два мощных немецких линейных крейсера, «Шарнхост» и «Гнейзенау», успешно вырвались из Бреста, что стало очередным конфузом для Королевского флота.

Даже когда Британия нанесла ответный удар, ее преследовало невезение. 23 ноября 1941 года, когда осажденная в пустыне под Тобруком британская Восьмая армия собиралась начать контрнаступление, был организован тщательно спланированный рейд за линию фронта, с целью убить блестящего генерала Роммеля и уничтожить командный центр связи Африканского корпуса. 50 человек из шотландского отряда под командованием полковника Роберта Лейкока были высажены подводной лодкой на побережье, далеко за линией фронта.

Однако море было очень бурным, и только 30 коммандос смогли успешно высадиться на берег. Тем не менее, они сумели ночью неожиданно ворваться в дом, где должен был квартировать Роммель. К сожалению, данные британской разведки оказались ошибочными, Роммель и его начальник его штаба находились в это время в Риме. В темноте завязалась жестокая рукопашная схватка, в результате которой погибли 20 немцев и восемь коммандос. Оставшиеся вернулись на пляж к ожидавшей их подводной лодке, но разыгравшийся шторм затопил их резиновые шлюпки. Лейкок приказал своим людям рассеяться по деревням группами по два человека. Они были измучены, с минимальным запасом пищи и воды; и большинство из них выследили. Только Лэйкок и сержант в конце концов смогли вернуться в расположение союзников после 36 дней блужданий по тылам Африканского корпуса.

В целом 1941 год был сложным годом, и британцы были рады, когда он закончился. К сожалению, первая половина 1942 года оказалась еще хуже.

Глава 6

Операция «Барбаросса»: Германия атакует Россию

Войну Германии с Россией часто называют войной века, и величайшая битва этой войны произошла на территории русского города Сталинграда и его окрестностей. Операция «Барбаросса», внезапное нападение Германии на Россию в июне 1941 года, была классическим отражением магнетической и жестокой личности Гитлера, величайшего военачальника. Он один придумал и спланировал «Барбароссу»[141]. Сначала он усыпил бдительность Сталина, а затем нанес удар с силой и точностью, немыслимыми для его противника, в выбранное им время и в выбранном им месте. Гитлер описал это как «битву на уничтожение» против «жидо-большевистского заговора, комиссаров и коммунистической интеллигенции»[142].

В «Майн Кампф» Гитлер четко определил Советский Союз как безусловного врага. Со стратегической точки зрения достижение Lebensraum, или «открытого пространства» на Востоке, обеспечило бы «Тысячелетнему рейху» защиту от экономической нужды и военной угрозы. Своим скептически настроенным генералам Гитлер сказал: «Выбить дверь, и вся гнилая конструкция рухнет», и это было именно то, на что была рассчитана «Барбаросса»[143]. Она была и дерзкой, и противоречивой, и великолепно спланированной и выполненной.

Есть некоторые историки, которые придерживаются теории заговора и по-прежнему верят, что точно так же, как Рузвельт сознательно и по достаточно веским политическим причинам проигнорировал предупреждения о японском ударе по Перл-Харбору, советское руководство сознательно позволило немцам внезапно напасть на Россию. Корреспондент – историк Гаррисон Солсбери утверждает, что немалую роль в этом сыграл абсолютизм Сталина. Также он утверждает, что вполне возможно, что триумвират Маленкова, Берии и Молотова, имевший полный доступ к предупреждениям разведки и выступавший против приведения советских войск в боевую готовность, сделал это, чтобы позволить немцам достичь тактической внезапности по внутриполитическим причинам. Если это так, то они, безусловно, категорически недооценили силу, с которой немцы нанесут удар, и успехи, которых они добьются.

Солсбери утверждает, что Сталин заперся в своей комнате в состоянии нервного срыва, когда немецкие армии рвались через границы, и возможно, триумвират полагал, что сможет захватить контроль над правительством, совершить переворот и за спиной Сталина договориться о сепаратном мире. Никто не знал политических интриг и сложностей Кремля лучше, чем Солсбери, и он написал в книге «900 дней: Блокада Ленинграда»: «Кремлевская политика ничего не решает – ничего в области возможных целей, и ничего в сфере возможных средств». Однако этот заговор кажется маловероятным.

Непростые отношения Гитлера с его генералами

Германский генеральный штаб, все еще остававшийся прусским клубом «старых мальчиков», неоднократно предостерегал фюрера, что слишком опасно наносить удар по России, пока продолжается война с Англией. Они ссылались на неумолимые военные истины: превосходство в численности, огромные расстояния, протяженные линии снабжения, ранние и жестокие зимы, а также отсутствие дорог с твердым покрытием для механизированной немецкой армии. Отношения Гитлера с его неуступчивыми прусскими генералами всегда были непростыми. Он никогда им полностью не доверял – и не без оснований. Во время «Барбароссы» средний срок действительной службы старших генералов составлял 36 лет. Все они имели боевой опыт Первой мировой войны, и большинство из них командовали дивизиями в боях 1940 года. В основном они происходили из прусской аристократии или из среднего класса, из потомственных немецких военных семей.

Старший офицерский состав армии был глубоко проникнут священной традицией uberparteilichkeit: армия выше политики и полностью подчиняется правителю – называйся он кайзером или фюрером. Однако их традиции также требовали, чтобы они высказывали свое мнение государю, независимо от того, спрашивал он его или нет. Гитлер чувствовал, что они относятся к его военным стратегиям с презрением, хотя из его послужного списка времен Первой мировой войны генералы знали, что он храбрец. В конце концов, он был не профессиональным военным,