Доукомплектовав эти части, их направляли в танковые военные лагеря на формирование. Впрочем, первые четыре корпуса – все они шли по порядковым номерам, сначала, – нам пришлось формировать еще в изжившей себя системе АБТ-центров, так как лагеря находились в стадии создания. А некоторые корпуса были сформированы прямо на фронте – для них-то в основном и «ощипывали» достающиеся нам бригады. Для тех корпусов управление только готовило необходимые документы, добавляло технику и личный состав, а основные старания и инициативу проявляли товарищи из автобронетанковых управлений фронтов.

Обычно каждого из новых комкоров мы принимали в управлении, беседовали с ним, помогали подобрать для себя подходящие бригады. Мне хорошо запомнились встречи с бывшим начальником нашего факультета в академии генералом Д.К. Мостовенко, с командиром танковой группы ноябрьского парада 1941 года Героем Советского Союза генералом В.А. Мишулиным, с талантливым танкистом Героем Советского Союза генералом А.И. Лизюковым, который принимал 2-й танковый корпус, потом – 5-ю танковую армию и погиб в бою летом 1942-го…

Как комиссар управления, я должен был не только проводить непосредственную организаторскую работу, но в первую очередь – руководить деятельностью политсостава формируемых бригад и корпусов. С комиссарами корпусов было проще – они, как правило, раньше были комиссарами бригад, получили немалый боевой опыт. С только что назначенными комиссарами бригад дел оказалось намного больше – с ними регулярно проводились занятия, их постоянно консультировали опытные политработники. Особое внимание политсостава было обращено на вопросы воспитания у личного состава любви и интереса к технике, задачи овладения вверенным оружием, продления жизни танка. Это было чрезвычайно важно. Как известно, умелое обращение с боевой машиной, знание ее возможностей, своевременные ремонт и обслуживание позволяют дольше эксплуатировать танк. А это в тех условиях, когда наша армия остро нуждалась в боевой технике, имело особенное значение.

Штатным политработником в нашем управлении я был один, зато существовала здесь сильная, боевая парт организация. Н.И. Бирюков стремился всегда быть в курсе ее дел, требовал, чтобы я подробно информировал его о том, что в ней происходит. Тогда-то в мою практику прочно вошла такая давно оправдавшая себя форма работы, как беседы с коммунистами. Уезжал кто-либо из наших командиров на фронт, в АБТ-центр или лагеря – обязательно заходил ко мне на инструктаж, на что обратить особое внимание, что сказать людям. Возвращался – заходил опять, докладывал, что сделал по плану командировки, какие настроения среди танкистов, что говорят и думают в частях и подразделениях.

Политическое руководство в АБТ-центрах осуществляли территориальные политорганы, но и мы не забывали про эти организации. Ведь именно уровень партийно-политической работы в АБТ-центрах определял то настроение, с каким солдаты и командиры постигали военную науку и шли в бой. Вообще, у нас было взято за правило: никто в управлении не должен был за организационными, техническими и прочими вопросами забывать о задачах по воспитанию личного состава, его моральной подготовки к грядущим боям. Особенно это было важно в сложных условиях 1941–1942 годов.

В ту пору мне приходилось довольно часто выезжать на заводы. Для формирования корпусов требовались танки, танки и еще раз танки. Нужно было поставить фронту небывалое количество машин. Не скажу, что помощи ждать было неоткуда, но о том, что представляла собой союзническая «поддержка», я уже писал в начале этой главы.

Сказать, что все наши заводы быстро приступили к выпуску крайне необходимой нам боевой техники, нельзя. Нашлись на то веские объективные причины.

Так, Челябинский танковый завод был развернут на базе тракторного, Сормовский завод в Горьком – на базе судостроительного. Это, естественно, требовало замены части оборудования, немалых реорганизаций. Нижнетагильский завод, известный под номером 183, – это был эвакуированный на Урал Харьковский танковый завод. ГАЗ продолжал выпуск автомобилей, которые тоже, безусловно, были необходимы фронту. Лишь один, упомянутый уже мною, цех номер пять выпускал легкие танки Т-60 и Т-70.

Но все эти предприятия были укомплектованы подготовленными кадрами, ими руководили очень квалифицированные, опытные специалисты. Трудно пришлось харьковчанам обустраиваться на новом месте, но завод № 183 очень быстро стал ведущим, наиболее мощным в нашей отрасли. Управление наше держало его под особым контролем, всячески ему помогало. Да и вообще, все без исключения руководители ГАБТУ и нашего управления часто бывали на всех танковых заводах, вникали в заботы и нужны производства, оказывали оперативную помощь. К рабочим мы обращались с одной настоятельной просьбой:

– Товарищи! Дайте фронту как можно больше танков!

И они делали практически невозможное. Достаточно сказать, что один только Челябинский тракторный завод имени В.И. Ленина ежедневно отправлял на фронт целый танковый полк.

Я побывал на всех наших заводах. Правда, в дальнюю командировку в Челябинск, который из соображений секретности именовался в сводках Совинформбюро «Танкоградом», и в Нижний Тагил вылетал всего единожды, а вот на Сормовском и Горьковском заводах бывал часто. Один раз пришлось ехать в Горький в спешном порядке – нам сообщили, что на территорию ГАЗа упала бомба. Нужно было срочно выяснить, что случилось, кто пострадал, какой нанесен ущерб. Оказалось – ничего существенного. Как говорится, «по счастливой случайности» бомба разнесла только здание заводоуправления, в котором ночью никого не было. Цеха же продолжали работать круглосуточно.

Но позже, в июне 1943-го, завод был подвергнут массированным бомбардировкам, было разрушено 50 зданий и сооружений, более 5900 единиц технологического оборудования. Несмотря на серьезные повреждения – последствия налетов устранялись в течение трех месяцев, – выпуск танков не прекратился ни на день.

На ГАЗе, где выпускались только легкие танки, я бывал значительно реже, нежели на «Красном Сормове», где производили тридцатьчетверки. Несколько раз мне посчастливилось побывать там с заместителем наркома танковой промышленности Алексеем Адамовичем Гореглядом. Пишу: «посчастливилось», потому как это был не только большой специалист, умный организатор, но и прекрасный, обаятельный человек. Он мог запросто подойти к рабочим, завязать разговор о самом насущном, тонко почувствовать настроение собеседников, приободрить, помочь, поддержать, когда надо.

Вспоминается: как раз во время одного нашего совместного приезда в Сормово там затормозился выпуск боевых машин. Произошли неполадки с присоединением тяги к бортовым фрикционам. Оказалось, на танках слишком мало расстояние от брони к тяге, рука рабочего просто не проходила в этот промежуток. Естественно, сделали вывод о необходимости увеличить расстояние. Хотя эту задачу выполнили быстро, нельзя же было останавливать конвейер на несколько дней!

Посоветовавшись с Гореглядом, директор завода Е.Э. Рубинчик – впоследствии генерал-майор-инженер, кавалер двенадцати боевых и трудовых орденов – предложил привлечь к делу девушек-подростков, которых на заводе в