как меня оторвало от земли, пронесло по воздуху и зашвырнуло на южный берег реки. На северном берегу всю ночь велась стрельба; наши люди, которые вернулись на южный берег, докладывали, что бригада янки добивала раненых. Наши потери необычайно тяжелы. В моей дивизии, где служили 15 тыс. человек, потери убитыми, ранеными, взятыми в плен и пропавшими без вести составляют 14 994 человека. Мне удалось разыскать всего троих человек из дивизии генерала Долливера Биллоу, в которой насчитывалось 11 200 человек, – двух офицеров и негра-повара. Ни один из 800 артиллеристов так и не объявился на нашем берегу реки. Генерал Флуд погиб. Я взял на себя командование экспедиционным корпусом, но из-за тяжелых потерь счел необходимым как можно скорее сомкнуть фронт. Завтра рано утром я выступаю на юг. Цели кампании в настоящий момент достигнуты лишь частично.

Генерал-майор Долливер Биллоуз, КША – военному министру Конфедерации

Бьюхак, Кентукки, 5 февраля 1862 г.

…Но в течение дня 2 февраля к ним, незаметно для нас, пришло подкрепление в составе 50 тысяч кавалеристов. Будучи извещенными о наших передвижениях шпионом, эти огромные силы встали в темноте у Джейхока. Около 23:00, когда голова нашей колонны поравнялась с ними, они набросились на нас с поразительной яростью, мгновенно уничтожив дивизию генерала Бакстера. Артиллерийская бригада генерала Баумшенка, которая находилась в арьергарде, возможно, бежала. Не дожидаясь их, я отвел свою дивизию к реке в нескольких милях выше брода и с рассветом переправил людей на другой берег на двух секциях забора, связанных подтяжками. Потери от первоначального состава в 11 200 человек составили 11 199 человек. Генерал Бакстер убит. Выдвигаюсь на базу в Мобайле (Алабама).

Бригадный генерал Шнеддекер Баумшенк, КША – военному министру Конфедерации

Йодайн, Кентукки, 6 февраля 1862 г.

…Случиться ужас, и я не снать, что это было – что-то фнушительное. Через непольшой срок я очутиться в этом месте, без лошадь, без зольдат и без пушек. Генерал Пилоуз убит. Прошу отправить меня в отставку – я польше не могу сражаться в проклятой стране, где меня бьют, а я не снать, как это быть сделано.

Резолюции Конгресса, 15 февраля 1862 г.

Постановляем: вынести благодарность от имени Конгресса бригадному генералу Юпитеру Доуку и отважным солдатам, служащим под его началом, за их беспримерный подвиг. Находясь в значительном меньшинстве (всего 2000 человек), они атаковали армию из 25 тысяч и полностью сокрушили ее. Потери врага составили: убитых – 5327, пленных – 19 003 человека, из которых половина раненых. Реквизировано 32 пушки, 20 000 единиц стрелкового оружия – короче говоря, все вооружение противника.

Постановляем: в честь великой победы просить президента назначить День благодарения и государственного праздника; в честь праздника провести благодарственные молебны во всех церквях.

Постановляем: с целью дальнейшего увековечения великого события и в награду за храбрость и подвиги, покрывшие бессмертной славой американское оружие, назначить, с рекомендации и согласия Сената, указанного офицера на должность генерал-майора.

Показания Ганнибала Алькасара Пейтона, жителя г. Джейхок (Кентукки)

Ночь была темная, а глаза-то у меня уже не те, что прежде, так что видеть я ничего не видел, но слух у меня хороший. И когда я услышал, как они бормочут, я сразу понял, что на нас идет шайка, что околачивалась на том берегу реки. Прибежал я в дом, разбудил массу Доука и говорю ему: «Бегите, – говорю, – отсюда, да поскорее!» Помилуй Господи мою душу грешную! Как он выскочит в окно в одной рубахе да как бросится к мулам! И двадцать три сотни мулов, которых только что клеймили каленым железом, бросились на дорогу, что вела к броду, а на дороге-то конфедератов видимо-невидимо!

Всадник в небе

I

Однажды в Западной Виргинии в солнечный осенний день 1861 года на обочине дороги, в лавровых зарослях лежал солдат. Он растянулся во всю длину на животе, мыски его упирались в землю, голова покоилась на левом предплечье. В вытянутой правой руке он несильно сжимал ружье. Если бы не аккуратное положение конечностей и не ритмичное подергивание патронташа у него на поясе, его можно было бы принять за мертвого. Часовой заснул на посту. Если бы его обнаружили, смерть не заставила бы себя ждать. Смертный приговор стал бы справедливым наказанием за его преступление.

Заросли, в которых лежал преступник, росли на повороте дороги. Дорога вилась вдоль крутого склона и уходила к западу. У вершины протяженный участок составлял ярдов сто. Далее дорога поворачивала на юг и зигзагами спускалась вниз по лесистому склону. На втором крутом повороте находился большой плоский валун. Он нависал над глубокой долиной с северной стороны, откуда начиналась дорога. Валун лежал на вершине высокого утеса; если бы от его внешнего края откололся кусок, он падал бы отвесно вниз целую тысячу футов и упал между соснами. Изгиб дороги, возле которого лежал солдат, находился у другого края того же утеса. Если бы часовой бодрствовал, то видел бы со своего места не только короткий отрезок дороги и камень, но и весь утес под ним. Если бы он заглянул вниз, у него, возможно, закружилась бы голова.

Местность вокруг была лесистой, за исключением долины на северном склоне. Там находился маленький природный луг, через который тек ручей, едва заметный сверху. Издали казалось, будто луг не больше обычного палисадника, но на самом деле длина его составляла несколько акров. Трава на лугу росла пышнее и зеленее, чем в окружившем луг лесу. Вдали возвышались огромные утесы, похожие на тот, где предположительно стоим мы, любуясь красотами природы. Мимо него каким-то образом вилась дорога. Она тянулась до самой вершины. Казалось, что долина совершенно замкнута; приходилось лишь гадать, куда можно попасть по дороге, которая там начиналась, и куда течет ручей, едва заметный с высоты в тысячу с лишним футов.

И в такой дикой и труднопроходимой местности люди устроили театр военных действий. В лесу, у подножия этой природной мышеловки, где достаточно было полусотни человек на поворотах дороги, чтобы держать в осаде целую армию, залегли пять рот пехоты федеральной армии. Весь предыдущий день и всю ночь они провели на марше и теперь отдыхали. Ночью они снова выйдут на дорогу, поднимутся на то место, где теперь спит их неверный часовой, и, спустившись по противоположному склону, около полуночи нападут на вражеский лагерь. Они надеялись застать противника врасплох, потому что дорога выходила в тыл лагеря. В случае неудачи их положение становилось крайне рискованным, а вылазка непременно закончилась бы неудачей, если