если бы на протяжении долгих веков католики не утверждали власть папы, основываясь на этих стихах. Ошибка наших оппонентов создала у нас определенное предпонимание данного текста, и мы с большой неохотой позволяем библейскому тексту корректировать это предпонимание. А если на карту поставлена не традиция, которой принадлежит толкователь, а излюбленная идея его личного богословия, возможно, даже опубликованная, проблема усугубляется еще больше.

Итак, мы читаем текст через призму собственного богословия. Однако эта проблема не решается попыткой занять нейтральную позицию и превратить свой разум в tabula rasa, чтобы таким образом услышать библейский текст. Такая попытка обречена на провал. Вместо этого лучше определить свои предубеждения и учитывать их при работе с текстом, попутно изучая историческое богословие. В одной знаменитой семинарии утверждают, что правильная экзегетическая методика служит гарантией качественной экзегезы и освобождает от необходимости изучать историю богословия. Боюсь, лучшей почвы для произрастания ересей и весьма поверхностного традиционализма нельзя и придумать. Наверное, больше всего интригует — и настораживает — в упомянутой выше книге Зейна Ходжеса[188] то, что, насколько мне известно, ни один из авторитетных толкователей Писания за всю историю церкви при толковании отрывков, рассмотренных в книге, не придерживался той модели толкования, которую предлагает Ходжес.

Безусловно, в истории церкви были толкователи, которые задумывались об идее двухэтапного спасения и разнице между верой в Иисуса как Спасителя и верой в Иисуса как Господа. Но я не знаю никого, кто бы с такой настойчивостью пропагандировал эту мысль, предлагая громадное количество абсолютно новых (и, боюсь, неубедительных) толкований. Один из лучших кратких анализов по этому вопросу дает Джон Пайпер[189].

2. Толкования, игнорирующие сюжетную линию Библии

Многие толкователи Библии не верят в то, что за текстом Библии стоит всезнающий Бог, поэтому они целенаправленно читают библейский текст так, чтобы противопоставить одни части Писания другим. Идеология постмодернизма дает дополнительное основание для такого подхода. В результате книга Песня песней превратилась в образчик порнографической литературы[190], послания Иакова и Павла стали несовместимыми, а евангелия, как оказалось, описывают не только разные общности людей, но и неразрешимые противоречия между ними. В последнее время появилось немало изданий, главная цель которых собрать вместе как можно больше конкурирующих толкований[191]. Единственным неправильным мнением считается мнение, называющее чье–либо мнение неправильным, а ересью — убеждение в существовании ересей.

Ни один христианин, признающий авторитетность Писания, искренне преданный истине, несмотря на то, что из–за своей ограниченности и греховности он не способен познать истину так, как ее знает Бог, и служащий Богу, который знает ее совершенно, не захочет оказаться на этом пути. Он будет стараться понять единство и непротиворечивость Библии, потому что это действительно единая и непротиворечивая книга, через которую проходит единая сюжетная линия, повествующая об исторических этапах искупления, начиная с летописи творения и грехопадения и заканчивая описанием нового неба и новой земли.

3. Ошибки, возникшие в результате попытки выйти за рамки библейских предпосылок

Неприятная, но, увы, распространенная, ошибка. Толкователь принимает в качестве исходной предпосылки современную культуру и ее ценности и заставляет текст соответствовать им. Постмодернисты не видят в этом процессе ничего предосудительного, более того, они считают его неизбежным. Но зачастую это приводит к фантастическим результатам.

Например, Кастелли утверждает, что призыв авторитетной личности, например Павла, подражать ему (1 Кор. 11:1) предназначен для того, чтобы разделить людей на «своих» и «чужих», подчиняющихся и неподчиняющихся. Подобный призыв по сути является политическим приемом, который поощряет определенное миропонимание и отделяет других, кто это миропонимание не принимает. Призыв к единству на самом деле является скрытым желанием властвовать. Вместо этого нам, наоборот, необходимо отстаивать право быть другим, право отличаться[192].

Данные рассуждения предполагают, что Бог Библии не существует, а если и существует, то Он совершенно не намерен требовать определенной жизни от тех, кто носит Его образ. Ошеломляет самоуверенность и наивность, с которыми автор предлагает отстаивать неограниченное право быть «другим». Но такого рода толкования встречаются все чаще и чаще.

Исторические ошибки

1. Умозрительная историческая реконструкция

Совершающие эту ошибку придают большое значение умозрительной реконструкции иудейской и христианской истории и отводят последней важную роль в экзегетическом анализе новозаветных документов. Достаточно весомая группа исследователей Нового Завета разработала схему богословских траекторий, с помощью которых они попытались объяснить, как менялось мировоззрение церкви в зависимости от времени и географического положения. Изначально церковь была полна энтузиазма и харизмы, затем приобрела форму «раннего католицизма» с его организационными структурами, иерархиями, учениями и вероисповеданиями. На каком–то этапе церковь с нетерпением ждала предстоящего возвращения Христа, но, не дождавшись, создала теорию задержки парусин и приготовилась к продолжительному ожиданию. Церковь зародилась в иудейском контексте, где называла Иисуса Мессией, а укоренилась в языческом, где стала называть Его Господом и поклоняться Ему как Богу.

В этой реконструкции есть доля истины, поэтому ее нельзя просто сбросить со счетов. Книга Деяния сама описывает, каким образом церковь все лучше осознавала место язычников во вновь образовавшейся мессианской общине, как решала проблему взаимоотношений завета закона Моисеева и евангелия благодати Иисуса Христа, как училась приспосабливать проповедь благой вести к новым контекстам. В то же время многие исследователи Писания, основываясь на этой реконструкции церковной истории, утверждают, что Деяния, а также пасторские послания были написаны позже, потому что в них упоминаются пресвитера, а институт пресвитеров появился в раннекатолический период истории церкви. Снова и снова библеисты сопоставляют новозаветные документы со своей реконструкцией истории и на этом основании дают им соответствующую оценку.

Проблема в том, что помимо новозаветных документов у нас практически нет источников, относящихся к первым пятидесяти–шестидесяти годам истории церкви. Конечно, когда мы пытаемся заполнить пробелы в истории, описать периоды, о которых у нас нет достаточной информации, мы делаем предположения о том, как мог протекать исторический процесс, но опровергать этой реконструкцией значительные части единственных свидетельств, которые есть в нашем распоряжении, с методологической точки зрения неверно. Если по мнению того или иного исследователя Библии значительные части свидетельств являются недостоверными или вводят в заблуждение, он может доказать их недостоверность на основании установленных в данной области научных принципов, но считать, что предположительная реконструкция является достаточным основанием для того, чтобы отвергнуть документальные свидетельства, он не может. Правильнее было бы собрать все возможные доказательства недостоверности того или иного документального свидетельства и признать, что на самом деле мы не знаем, что же в действительности произошло; можно даже высказать