же, кого интересуют предпосылочные ошибки, сначала придется одолеть огромное количество литературы по эпистемологии, лишь после этого у них сложится более–менее всестороннее представление о данной проблеме.

Тем не менее, поскольку предпосылочные и исторические ошибки играют важную роль в библейской экзегезе, необходимо сказать о них несколько слов и в этой книге. В Библии содержится большое количество исторической информации, но при ее толковании, так же как и при толковании любого другого исторического произведения, историки, будучи людьми с испорченной грехом природой, тоже допускают ошибки. А поскольку экзегетический анализ текста предполагает последовательное рассуждение и доказательство, он не застрахован и от ошибок в исходных предпосылках.

Влияние новой герменевтики

Для начала следует упомянуть переворот, который произвела в мировоззрении многих людей «новая герменевтика»[185]. До недавнего прошлого в богословии и библеистике герменевтика понималась как искусство и наука толкования. Согласно этому взгляду субъект (толкователь) должен был развить определенные методы и интуитивное понимание, которые бы позволили ему правильно истолковать объект (текст). Каким бы похвальным ни было такое представление о процессе толкования, оно не учитывало те препятствия для понимания текста, которые создает сам толкователь. Понять и концептуализировать эту проблему как раз и помогает новая герменевтика.

Новая герменевтика разрушает классическое противопоставление субъекта и объекта. Она утверждает, что, обращаясь к тексту, толкователь привносит в него определенный багаж своих культурных, лингвистических, этических и других представлений. Даже вопросы, которые он ставит (или не ставит) к тексту, свидетельствуют об ограничениях, которые его представления накладывают; эти вопросы в некоторой степени будут влиять на поступающие от текста «ответы» и на понимание этих ответов толкователем. В свою очередь эти ответы влияют на интеллектуальный багаж толкователя, поэтому на следующем этапе его вопросы к тексту будут несколько отличаться, соответственно, он будет получать несколько иные ответы и так далее. Таким образом возникает «герменевтический круг».

Согласно некоторым теоретикам новой герменевтики, настоящее и объективное значение текста — мираж, гоняться за ним все равно что ловить чеширского кота. Эти идеологи новой герменевтики применяют теорию полисемии к текстам самым наивным образом: они утверждают, что любой текст имеет множество значений, ни одно из которых не является объективно истинным и которые становятся истинными или неистинными в зависимости от воздействия, оказываемого на читателя. Этот абсолютный релятивизм не только необязателен, но и внутренне противоречив, иначе авторы этой концепции не ожидали бы от читателей понимания написанного ими!

Более искушенные специалисты понимают, что ничего порочного в герменевтическом круге нет: в идеале он больше напоминает герменевтическую спираль. Толкователь все больше и больше приближается к пониманию текста, к значению, которое заложил в него автор, пока наконец не поймет его по–настоящему, пусть даже и не во всей полноте. Эти авторы указывают на то, что текст неотделим от автора даже после его написания и опубликования, и считают желание понять авторский замысел на основании находящихся в тексте подсказок вполне обоснованным.

В то же время определенная полисемия характерена для некоторых литературных жанров; в таких случаях она является частью авторского замысла. Одним из примеров является афоризм, с помощью которого автор выражает мысль на нескольких уровнях. Но даже тогда текст неотделим от автора.

Какими бы ни были проблемы, перед которыми нас ставит новая герменевтика, она многому нас учит. В частности, нам пришлось признать, что дистанцирование является важным условием понимания любого текста: толкователю необходимо «отдалить» свое мышление от мышления автора текста. Чем яснее и глубже мы понимаем разделяющие нас различия, тем больше вероятность, что мы подойдем к тексту с большей чуткостью. Φ. Ф. Брюс приводит забавную историю о христианине, который был знаком с рыболовством, но, видимо, совершенно ничего не знал о дистанцировании. Этот христианин был убежден, что ученики ловили рыбу всю ночь и ничего не поймали (Ин. 21:3), потому что с ними были сыновья Зеведеевы: «Иисус называл их „сынами грома". Каждому рыбаку известно, что во время грома рыба тут же залегает на дно, и ее бесполезно ловить»[186].

В некотором смысле я уже затронул эти проблемы в данной книге. В третьей главе, рассматривая ошибку 6 «смешение мировоззрений», мы главным образом интересовались логическими проблемами, которые возникают, когда толкователь привносит в понимание текста собственные представления и опыт. Приведенные там примеры одновременно могут проиллюстрировать и более глубокие предпосылочные ошибки. Некоторые из ошибок, рассмотренных в данной главе, перекликаются с разделами предыдущей главы, тем не менее речь пойдет о несколько иных явлениях.

Мы много приобретем, если научимся у новой герменевтики подходить к Божьему Слову с осознанием своих ограничений и предубеждений, и много потеряем, если сделаем ее инструментом отрицания смысла в Библии. Если мы не готовы подчинить свои взгляды, ценности и формы мышления тому, что говорит Библия и чему учит Иисус, то все заявления об авторитете Библии и господстве Иисуса Христа теряют всякий смысл. Разногласия о том, что на самом деле говорит Писание, возможны, и иногда их можно разрешить в ходе продолжительной и спокойной дискуссии, но нет оправдания христианину, который игнорирует слова Библии на том основании, что познать объективную истину нельзя.

Недавно во многих областях на смену новой герменевтике пришла радикальная герменевтика. Выросшая из сложного переплетения лингвистики и структурализма, радикальная герменевтика породила ряд подходов к толкованию (наиболее известным из которых является деконструкция), которые коренятся в эпистемологии постмодернизма. Отвергая эпистемологию модернизма, которая предполагает наличие фундаментальных оснований познания и возможность найти правильный метод исследования, постмодернисты иногда приводят сложные доводы, доказывающие, что основ не существует, а методы слишком теоретичны. Если это так, то текст утрачивает однозначное и авторитетное «значение». Сегодня принято говорить не о «значении», а о «значениях» текста — разных значениях, которые находят в нем разные люди или сообщества толкователей. Собственно говоря, значения сокрыты уже не в самом тексте, а в его толкователях и их взаимодействии с текстом.

Сложность этих вопросов не позволяет осветить их в данном разделе[187]. Но небольшие наблюдения в отношении некоторых герменевтических ошибок, даже не подкрепленные детальной аргументацией, могут оказаться полезными.

1. Ошибки, связанные с отсутствием дистанцирования в процессе толкования

Самая очевидная ситуация, в которой возникает данная ошибка, — когда экзегет читает текст через призму личного богословия. Мы смеемся над историей рыбака, которую рассказал Брюс. Однако, протестантам стоит спросить себя, стали бы они заниматься экзегетической акробатикой и в отрывке «ты — Петр» (Мтф. 16:13–20) отождествлять камень не с самим Петром, а с его верой, его исповеданием или его Господом,